На самом севере Японии, на острове Хоккайдо, в деревне Инаги, жил крестьянин Гомбэй. Не было у него ни отца, ни матери, ни жены, ни детей. И земли у него не было. Жил он один на самом краю деревни, в маленькой избушке, а промышлял охотой на диких уток.
Каждый день Гомбэй поднимался до зари, шёл к большому озеру неподалёку от деревни, расставлял ивовые силки и долго-долго стоял у воды, подстерегая уток. За день ему удавалось поймать когда трёх, а когда двух уток. А бывало, что в силки к нему попадала всего одна утка, а то и вовсе ни одной.
Вот как-то ранней весной Гомбэй три дня подряд приносил домой только по одной утке. На третий вечер, возвращаясь с охоты, он стал думать:

В давние-предавние времена жили в одной рыбацкой деревушке муж с женой. Жили они дружно, да только вот беда - детей у них не было. Каждый день ходила жена в храм богам молиться, все просила их: "Пошлите нам на радость хоть какое дитя!".
Сжалились, наконец, боги. Родилась у жены с мужем девочка. Доброй и красивой была она, но стали замечать отец с матерью, что никак не растут у нее на голове волосы. Закручинились родители: "За что мы богов так прогневали? За что они дочку нашу долгожданную не пощадили?". Ну, делать нечего. Какое дитя ни есть, а свое.
А тем временем стали в той деревне происходить удивительные вещи. Заприметили рыбаки, что каждый день в один и тот же час появляется в море яркий свет. Погорит-погорит, да и погаснет, будто неведомая сила знак какой подает.

Когда-то давно жили в одной местности две сестры. Старшая была красивая и добрая девочка, а младшая - злая, жадная.
Однажды в ясный осенний день младшая сестра сказала старшей:
- Сестра, пойдем в горы собирать желуди.
- Хорошо, они, наверное, ужо созрели и осыпались. Пойдем пособираем,- ответила старшая сестра. Они взяли по мешку и отправились в горы. В горах им попадалось много потрескавшихся желудей. Сестры усердно собирали их и клали в мешки. Но младшая украдкой сделала в мешке старшей дырку, и, сколько та ни собирала желудей, ее мешок никак не наполнялся: желуди вываливались из дырки и падали на землю. А сзади шла младшая сестра и, не разгибая спины, подбирала их.

Как зовут Толькочона по-настоящему, никто не знал.
Дело в том, что, когда он родился, его мать стала придумывать ему имя. А кто-то сказал ей, что люди с длинным именем долго живут. Вот она и стала придумывать длинное-длинное имя. Придумала имя вдвое длиннее, чем у отца, - нет, мало. Придумала в семь раз длиннее - тоже мало. “Дай придумаю ещё!” Думала она день и ночь, и ещё день и ночь, и ещё день и ночь, и так устала думать, что совсем выбилась из сил. Наконец она сочинила такое длинное имя, какого и на свете никогда не бывало. Тут она очень обрадовалась и сказала родным: “Пусть мальчика зовут Чон...” Но едва только она сказала “Чон”, как ослабела и умерла. Так никто и не знал, какое длинное имя придумала она своему сыну.

Один крестьянин оседлал лошадь и поехал в город за соей. В городе он купил двенадцать кадушечек сои.
- Больше восьми кадушечек твоя лошадь не поднимет, - сказал ему купец, - оставь четыре здесь. Приедешь за ними завтра.
- У меня лошадь старая, - ответил крестьянин. - Ей и восьми кадушечек много. Я навьючу на неё только шесть, а остальные потащу сам.
Так он и сделал: шесть кадушечек навьючил на лошадь, а остальные шесть взвалил себе на спину. Потом взобрался на лошадь верхом и поехал.
Лошадь сделала шаг-другой и стала. Ноги у неё так и подгибались. Видно было, что до деревни ей не доплестись.
- Вот неблагодарное животное! - закричал крестьянин. - Другие навьючивают на своих лошадей по восьми кадушечек, а я жалею тебя - шесть кадушечек на себе везу. Что же ты ещё упираешься?