7 глава

Зеркало Галадриэли.

Хэлдар повел Хранителей дальше. Солнце клонилось к Мглистому хребту, а на востоке сгущались вечерние тени. Тропинка нырнула в ясеневый лес, где сумрак был уже почти ночным, и эльфы зажгли неяркие фонари.
Но вскоре сумрак опять поредел – Хранители вышли на просторную поляну. Впереди поляна плавно расширялась, открывая взгляду высокую стену, отделенную от путников широким рвом с почти отвесными изумрудными склонами. За стеной, под шатром темнеющего неба, усеянного серебристыми крапинками звезд, высились такие громадные ясени, каких они не видели даже здесь, в Лориэне. Ветви у этих могучих гигантов росли вкруговую на нескольких уровнях, как бы образуя древесные этажи. Сквозь густую листву каждого этажа проблескивало множество разноцветных огоньков – серебряных, синих, зеленых и золотых. Хэлдар повернулся к Хранителям и сказал:
– Это Галадхэн – Лесная Крепость, где исстари живут Властители Лориэна! Но отсюда в Крепость попасть невозможно, ибо Ворота расположены на юге. И до них неблизко – Галадхэн велик.
Вдоль рва тянулась широкая дорога, мощенная шестигранной белой брусчаткой; она сворачивала на юго-восток.
Слева от Хранителей, за темной стеной, высился расцвеченный огоньками Галадхэн; в листве загорались все новые огоньки, и, когда путники подошли к мосту, пологий склон Галадхэнского холма казался отражением далекого неба с яркими блестками цветных звезд.
Белокаменный, изогнутый аркою мост подвел путников к монолитной стене, и Хэлдар зашагал вдоль нее на восток. Шагов через тридцать стена оборвалась, но за нею, шагах в четырех от первой и параллельно ей, шла вторая стена, а между ними тянулся узкий коридор. В этот-то коридор Хэлдар и свернул; теперь путники пошли обратно; в конце коридора виднелись Ворота, обращенные на восток. Фродо восхитился. Ворота, прорубленные в южной стене, были обращены к Андуину Великому! А получилось так потому, что древние зодчие не сомкнули стену, возводя ее вокруг города, а протянули ее концы параллельно друг другу, оставив между ними узкий коридор. Вот в этом-то коридоре и располагались Ворота.
Справа от Ворот, на бронзовой цепочке, висел молоток с деревянной ручкой. Постучав молотком, Хэлдар что-то крикнул, и массивные Ворота бесшумно отворились; но ни одного стражника Фродо не заметил. Путники вошли, и Ворота закрылись. Еще через двадцать или тридцать шагов высокая стена справа оборвалась – Хранители вступили в Лесную Крепость. Жителей Галадхэна видно не было, но повсюду слышались их звонкие голоса; а на холме негромко звучала песня, мелодичная и веселая, как весенний дождик.
Хранители подымались довольно долго. И наконец увидели высокий фонтан, подсвеченный оливково-зелеными фонариками. За фонтаном, на самой вершине холма, рос особенно могучий ясень с матово-серебряной бархатистой корой и шелково шелестящей золотой листвой. Вдоль его ствола шла белая лестница, теряясь наверху в золотистом сумраке. На нижних ступенях этой белой лестницы сидели три вооруженных эльфа. Увидев Хранителей, стражники встали.
– Владыки Лориэна, – объявил Хэлдар, – поручили мне привести к ним наших гостей.
Один из эльфов протрубил в рог, и вверху прозвучал троекратный отзыв.
– Пойдемте, – сказал Хранителям Хэлдар, – я покажу вам дорогу наверх. Владыки просили эльфа Леголаса и невысоклика Фродо подняться первыми. Остальные гости пусть следуют за ними. Жилище Владык расположено высоко, но, если вы устанете, мы сможем передохнуть.
Много «этажей» миновал Фродо, подымаясь по лестнице к жилищу Владык. Наконец в чаще разветвленного ствола показалась огромная белая дэлонь; Фродо вылез на нее вслед за Хэлдаром и увидел большой деревянный дом. Хэлдар открыл двустворчатую дверь и знаком пригласил хоббита войти.
Глазам Фродо открылся зал, освещенный мягким серебристым светом. Овальной формы, с изумрудным полом, лазоревым потолком и бирюзовыми стенами, зал казался драгоценным камнем, внутри которого застыло мгновение вечно длящейся волшебной жизни. В центре зала, на золотых тронах сидели рядом Селербэрн и Галадриэль, окруженные многочисленной свитой эльфов.
Увидев хоббита, Владыки встали – так у эльфов приветствовали гостей даже самые великие властители, – и Фродо, пораженный их величественной красотой, едва сдержал возглас изумления. Владыки Лориэна были высокими – Селербэрн чуть-чуть повыше Галадриэли, – а широкие, ослепительно белые мантии не скрывали их юношеской стройности. На плечи им ниспадали длинные волосы – серебряные у Владыки и золотистые у Владычицы. Возраст по лицам Владык не угадывался, и только глаза, глубокие, словно Море, но острые, как лучи Вечерней Звезды, говорили об их глубочайшей памяти и опыте древнейших мудрецов Средиземья.
Хэлдар подвел хоббита к Владыкам; Галадриэль лишь глянула ему в глаза, а Селербэрн сказал на всеобщем языке:
– Добро пожаловать, Фродо из Хоббитании! Сядь рядом с нами и немного отдохни. Мы поговорим, когда придут остальные.
Каждого входящего в зал Хранителя Селербэрн вежливо называл по имени, а приветствовал на его родном языке.
– Здравствуй, сын и посланник Трандуила! Мне жаль, что нашим северным родичам все труднее прорываться в Благословенный Край.
– Входи, Арагорн, сын Араторна! Ты не был у нас тридцать восемь лет и жил суровой бродяжьей жизнью – я вижу это по твоему лицу. Но борьба, как ты знаешь, скоро завершится. А пока – забудь о своих заботах: в Лориэне ты сможешь спокойно отдохнуть.
– Приветствую тебя, Гимли, сын Глоина! После гибели великого государя Дарина границы Лориэна закрылись для гномов. Ради тебя мы нарушили наш закон. Так пусть же сегодняшняя встреча в Галадхэне поможет восстановить нашу древнюю дружбу и развеять Черную Тучу над Средиземьем!
Гном низко поклонился Владыкам.
Когда Хранители собрались в зале, Селербэрн обвел их вопросительным взглядом.
– На Совете у Элронда, по словам гонца, выбрали девять Хранителей, – сказал он. – Значит, потом что-нибудь изменилось?
– Нет, – возразила ему Владычица, – Совет не менял своего решения. – Голос Галадриэли был звучным и мелодичным, но неожиданно низким. Хранители промолчали. – Насколько я знаю, – продолжала Владычица, – с Хранителями отправился Гэндальф Серый. Мне давно хотелось повидать его вновь, но границ Лориэна он не переступал, а я могу проследить его путь, только когда он в моих владениях – на чужих землях уследить за магом не под силу и самому зоркому глазу...
– Гэндальфа Серого поглотила Тьма, – тяжело вздохнув, проговорил Арагорн. – Ему не удалось вырваться из Мории.
– Это поистине зловещая новость, – в наступившем молчании сказал Селербэрн и, посмотрев на Хэлдара, спросил по-эльфийски: – Почему мне не сообщили об этом раньше?
– Хэлдар не знает о нашем горе, – ответил на всеобщем языке Леголас. – Сначала мы были слишком измучены, чтобы рассказать про поход через Морию, а потом целительный покой Лориэна приглушил на время горечь утраты, и нам не хотелось об этом вспоминать.
– Приглушил, но не вылечил, – добавил Фродо. – Ибо наша утрата невосполнима, а горе никогда не забудется, Гэндальф сумел вывести нас из Мории и погиб в битве за наше спасение!
– Но если он сумел вывести вас из Мории, то почему же сам не ушел вместе с вами? – недоуменно спросил Хранителей Селербэрн.
– Потому что погиб, – отозвался Арагорн. – Давай я расскажу тебе все по порядку. – Арагорн поведал Владыке Лориэна о буране на Карадрасе, о воронах и волколаках, об отступлении в Морию и Глубинном Страже, о Летописном чертоге, могиле Балина, атаке орков и битве на мосту. – ...Это был Барлог, – заключил Арагорн, – Багровый Огонь под Покровом Тьмы.
– Враг из багровых подгорных глубин, – добавил с подавленным испугом Леголас.
– Глубинный Ужас, разбуженный гномами, или Великое Лихо Дарина, – не скрывая страха, пробормотал Гимли.
– Мы издавна знали, что в недрах Карадраса таится страшный Багровый Враг, – посмотрев на Гимли, сказал Селербэрн. – Так, значит, гномы опять его растревожили? Жаль, что я допустил тебя в Лориэн... тебя и всех, кто с тобою пришел. А Гэндальфа следовало бы назвать безумцем – ибо спуститься в Морию мог только безумец! – но он был Мудрым... и не мне судить, обуяло ли его напоследок безумие.
– Гэндальф Серый, – вмешалась Галадриэль, – никогда не совершал безумных поступков, а тем, кого он вел через Морию, были неизвестны все его замыслы. И уж, во всяком случае, за поступки Гэндальфа можно винить лишь Гэндальфа! А гномы... Скажи, если бы народу Лориэна пришлось покинуть Благословенный Край и спустя много лет кто-нибудь из нас, например Владыка Селербэрн Мудрый, смог бы снова побывать в Лориэне, – разве он упустил бы такую возможность? – Галадриэль умолкла, а потом заговорила, словно бы вспоминая древнюю летопись: – Непроглядна вода Келед-Зарама и холодны как лед ключи Кибель-Налы. Но, пока не проснулся Глубинный Ужас, чудесные чертоги славного Казад-Дума были ярко освещены и жарко натоплены... – Плавная речь Владычицы пресеклась, но на ее губах расцвела улыбка. И гневный, угрюмо нахмурившийся Гимли вдруг увидел в глазах своих мнимых врагов дружеское сочувствие и участливую любовь. Он растерянно – а потом благодарно – улыбнулся, встал и, поклонившись, звонко ответил:
– Однако Золотые Леса Лориэна прекрасней мраморных чертогов Мории, а сверкающие сокровища Морийского царства меркнут пред красотою Лориэнской Владычицы!
Эльфы и Хранители долго молчали. Наконец Селербэрн заговорил снова:
– Простите меня за резкие слова! Они рождены горечью и тревогой. Мы постараемся вам всем помочь – каждому из вас, – и особенно тому, кто взвалил на себя тягчайшее бремя.
– Нам известно, зачем вы отправились в поход, – посмотрев на Фродо, сказала Галадриэль, – и хотя я не знаю, как он закончится, но надеюсь все же, что Гэндальф не зря упорно вел Хранителей к Лориэну. Ибо народ Благословенного Края живет на востоке с Начальной Поры, и нам знакомы уловки злодейства гораздо лучше, чем другим средиземцам.
Мы переправились через горы еще до того, как пали первые западные твердыни, и с тех пор обреченно, без надежды на победу, однако не отступая, сдерживаем Зло. Это я собрала в начале эпохи Первый Совет Светлых Сил Средиземья – потом его назвали Советом Мудрых, – и, если б тогда, как я предлагала, Верховным Мудрецом Совета стал Гэндальф, жизнь, возможно, пошла бы иначе. А впрочем, для Средиземья не все еще потеряно: многое зависит от вашего Похода, и я думаю, что сумею кое в чем вам помочь, ибо мне открыто не только минувшее, не только то, что происходит сейчас, но отчасти и то, что должно случиться. А пока я скажу вам, что ваш Поход – это путь над пропастью по лезвию ножа; вас, а с вами и все Средиземье погубит первый же неверный шаг и спасет лишь взаимная верность.
Потом, словно связывая Хранителей воедино. Владычица медленно обвела их взглядом – они ощущали, что не могут пошевелиться, пока она сама не опустила глаза, – и после паузы успокоенно сказала:
– А теперь вас всех ожидает отдых.
Хранители вздохнули – облегченно и устало. Сначала, под завораживающим взглядом Владычицы, каждого из них, кроме Леголаса и Арагорна, охватило тревожное недоверие к себе (Сэм, тот даже мучительно покраснел), а сейчас вдруг сковала спокойная усталость.
– Доброй вам ночи, – проговорил Селербэрн. – Вы измучены горем и тяжкими злоключениями, но мы поможем вам набраться сил для борьбы с бесчисленными слугами Зла.
Этой ночью, к радости четверки хоббитов, Хранителям не пришлось забираться на дерево. Эльфы разбили у фонтана шатер, приготовили для гостей удобные постели и, пожелав им спокойного сна, удалились. Когда затихли голоса эльфов, путники обсудили вчерашнюю ночевку, вспомнили Курган великого Эмроса, поговорили о нынешних Владыках Лориэна, но ни словом не обмолвились о событиях в Мории – для этого у них пока не было сил.
– Скажи-ка, а почему ты покраснел у Владычицы? – вдруг спросил Сэма любопытный Пин. – Эльфы-хозяева могли подумать, что ты замышляешь какое-то лиходейство. Надеюсь, в твоей лиходейской голове не таится ничего особенно опасного – кроме гнусной кражи моего одеяла?
– Да разве от нее одеяло-то загородит? – не ответив на шутку, проворчал Сэм. – Она же мне прямо в душу заглянула! Глядит и спрашивает – а что ты, мол, сделаешь, если я предложу тебе отправиться в Хоббитанию? Да еще и садик с домиком посулила!
– Вот так штука! – изумился Пик. – Она ведь и мне... Ну да что там рассказывать, – оборвал он себя и смущенно умолк.
Оказалось, что каждому участнику похода, как поняли, глядя друг на друга, Хранители, был предложен ясный, но безжалостный выбор между верностью и самой заветной мечтой: переложи смертельно опасную борьбу со Всеобщим Врагом на чужие плечи, сверни с дороги – и мечта сбудется.
– Да уж, рассказывать, пожалуй, не стоит, – пробормотал Гимли и тоже умолк.
– А по-моему, стоит, – возразил Боромир. – Быть может, Владычица хотела нас испытать с неведомыми нам, но добрыми замыслами... И все же зачем она нас искушала? Зачем столь искусно внушила нам веру, что может выполнить свои обещания? Не затем ли, чтоб выведать все наши мысли?.. Я-то, конечно, не стал ее слушать. Верность слову – закон для гондорца... – Однако Хранители так и не узнали, что же ему-то пообещала Владычица, ибо он резко переключился на Фродо: – А чем Владычица прельщала тебя?
Фродо не захотел отвечать Боромиру.
– Об этом, я думаю, не нужно рассказывать, – убежденно повторил он за Пином и Гимли.
– Будь начеку! – посоветовал ему гондорец. – Неизвестно, какие у нее намерения...
– Известно! – перебил Боромира Арагорн. – А вот ты не знаешь, о чем говоришь. На этой земле нет места Злу: оно умирает даже в помыслах лиходеев, если они приносят его с собой... правда, порою погибают и лиходеи – но только те, для которых Зло стало единственной основой жизни. Так что сегодня я усну спокойно – впервые с тех пор, как покинул Раздол. Надеюсь, наши невзгоды и горести хотя бы на время канут в небытие. Нам необходимо как следует отдохнуть. – Арагорн лег и мгновенно уснул.
Вскоре уснули и остальные Хранители. Их не тревожили даже сновидения, а спали они необычайно долго. Когда, проснувшись, они вылезли из шатра, в небе светило серебристое солнце, а над круглым водоемом высокого фонтана круто выгибалась яркая радуга.
Спокойно-светлые, словно капли росы, искрились над Галадхэном ясные дни, и вскоре Хранители потеряли им счет; иногда с востока наползала туча, но, пролившись дождем, быстро выцветала и уплывала стайкой облачков на запад: день ото дня становилось теплее, прозрачный воздух казался весенним, однако в мягкой лесной тишине по-прежнему ощущалось дыхание зимы. Хранители гуляли по окрестностям Галадхэна, плотно ели и много спали, но их житье не казалось им скучным – видимо, они очень вымотались в пути.
Владыки больше не призывали гостей, а другие эльфы, жившие в Крепости, почти не знали всеобщего языка. Хэлдар, пожелав им счастливого пути, снова отправился на северную границу – теперь там стояла сильная дружина. Леголас постоянно пропадал у сородичей, он даже редко ночевал в шатре и только обедать приходил к Хранителям.
Болезненная, как свежая рана, тоска, не дававшая Хранителям говорить о Гэндальфе, постепенно сменилась благодарной грустью, и теперь они часто его вспоминали. Порой в мелодичных эльфийских песнях им слышалось имя сгинувшего друга – лориэнцы тоже оплакивали мага. «А митрандир э сэрвен», – печально пели жители Галадхэна; они, как сказал Хранителям Леголас, называли Гэндальфа Серым Скитальцем. Но переводить их песни Леголас отказывался – говорил, что ему недостанет искусности, – да и горькая печаль, по его словам, вызывала желание не петь, а плакать.
Первым, кто переплавил свою горечь в песню, оказался, как это ни странно, Фродо, хотя обычно песен не сочинял и даже в Раздоле, слушая эльфов, сам он почти никогда не пел, даром что помнил множество песен. А сейчас, прислушиваясь к лориэнским напевам, неожиданно для себя создал песню о Гэндальфе. Но, когда он попытался спеть ее Сэму, она распалась на неуклюжие куплеты – так рассыпаются сухие листья под порывами ветра. И все же он ее спел:
Бывало, смеркнется чуть-чуть,
И слышен шум его шагов;
Но на рассвете в дальний путь
Он уходил без лишних слов.

На запад или на восток –
Сквозь тьму пещер, простор степной,
Ненастья, ветры, пыль дорог, –
Во вьюжный мрак и южный зной.

В отважных странствованьях он
Прекрасно понимал язык
Любых народов и племен
И огненно-драконий рык –

Воитель с гибельным мечом,
Целитель с чуткою рукой,
Мудрец со старческим челом,
Навек отринувший покой.

Один стоял он на мосту,
Седой, усталый пилигрим,
Как древний витязь на посту,
Готовый в бой, а перед ним –

Багровый Ужас из Глубин,
Непобедимый, страшный Враг,
Но витязь выстоял – один! –
И канул навсегда во мрак...
– Ишь, а ведь вы скоро превзойдете Бильбо! – выслушав песню, восхитился Сэм.
– Куда мне, – возразил Фродо. – Но что мог, я сделал.
– Только, знаете, сударь, хорошо бы еще придумать, какой он был искусник насчет всяких фейерверков. Что-нибудь вроде такого вот куплета:
А небеса цвели при нем
Ракетами, как дивный сад,
Где искры что цветы горят
И как дракон рокочет гром, –
хотя он устраивал все еще чудесней.
– Ну, это уж ты сам опиши. Или, может, опишет когда-нибудь Бильбо. А я больше говорить сейчас про Гэндальфа не в силах. И не знаю, как расскажу об его участи Бильбо...
Фродо и Сэма одолевало беспокойство. Они решили прогуляться по лесу, но в тихих, ласково прохладных сумерках обоим казалось, что исполинские ясени шелестят им про скорое расставание с Лориэном.
– Что ты думаешь об эльфах, Сэм? – нарушил Фродо шелестящую тишину. – Я уже задавал тебе этот вопрос, но с тех пор мы ближе узнали эльфов. Так что ты думаешь про них теперь?
– Да ведь они, эльфы-то, здорово разные, – откликнулся Сэм, – даром что родичи. Эльф, он, конечно, одно слово – эльф, его и по голосу ни с кем не спутаешь... А присмотришься – непохожи они друг на друга. Вы вот возьмите хоть здешних, благословенных, – наш-то, Леголас, он ведь вовсе другой. Здешние привязаны к своей Благословении вроде как мы с вами к нашей Хоббитании. Они ли уж переделали, по себе свою землю, или она их к себе приспособила, этого я вам сказать не могу, а только их край как раз им под стать. Они ведь не хотят никаких перемен, а тут и захочешь, так ничего не изменишь. У них даже завтра никогда не бывает: просыпаешься утром – опять сегодня... если вы понимаете, про что я толкую. И магии ихней я ни разу не видел...
– Да тут ее ощущаешь на каждом шагу! – перебив Сэма, воскликнул Фродо.
– Ощущаешь-то ощущаешь, а видеть не видишь, – упрямо возразил хозяину Сэм. – Вот Гэндальф, тот был и правда маг – помните, какие он засвечивал огни? Все небо горело, и слепой бы увидел... Жаль, что Владыки нас больше не зовут. Потому что, я думаю, ихняя Владычица может показать настоящее волшебство... Хотелось бы мне на это поглядеть! Да и вы бы, наверно, с удовольствием посмотрели, раз уж бедняга Гэндальф погиб.
– Нет, – сказал Фродо. – Здесь и так хорошо. А Гэндальф нужен мне без всякой магии. Я ведь любил его не за то, что он маг.
– Оно конечно, – согласился Сэм. – И вы не подумайте, что я их ругаю. Просто очень мне хочется увидеть настоящие чудеса – как в древних сказках. А так-то край даже лучше раздольского. Тут ведь живешь – вроде ты и дома, а вроде бы приехал в гости на праздник... если вы понимаете, про что я толкую. Меня бы отсюда и пирогом не выманить – да ведь никто за нас наше дело не сделает, а значит, пора собираться в дорогу. Потому что, как любил говорить мой старик, сидя сиднем дела не сделаешь. И сдается мне, что здешние эльфы в нашем походе никакие не помощники, даже и с ихней благословенной магией. Куда уж им против настоящего мага! Мы еще наплачемся в пути без Гэндальфа!
– Наверно, – со вздохом откликнулся Фродо. – И все же я думаю, что Владычица эльфов захочет дать нам прощальное напутствие.
Едва он сказал последние слова, навстречу им вышла Владычица Лориэна – высокая, стройная и прекрасная.
Она поманила хоббитов за собой и, обойдя с востока вершину холма, привела их на обнесенную оградой поляну. Замедлив шаги, хоббиты огляделись. По поляне струился неглубокий ручей, вытекающий из фонтана у жилища Владык, а вдоль ручья шла пологая лестница. Все трое спустились по лестнице в лощинку, и здесь, возле гладкой как зеркало заводи, хоббиты увидели серебряную чашу на низком постаменте из белого мрамора. Возле чаши стоял серебряный кувшин.
Владычица нагнулась, взяла кувшин и наполнила чашу водой из ручья. Потом легонько дохнула на воду, дождалась, когда рябь успокоится, и сказала:
– Перед вами Зеркало Владычицы Лориэна. Я привела вас к нему для того, чтобы вы, если у вас достанет решимости, заглянули за грань обыденно зримого.
В синеватом сумраке тесной лощинки высокая и стройная фигура Галадриэли излучала, как почудилось взволнованным хоббитам, холодное бледно-опаловое сияние.
– А зачем нам заглядывать за грань зримого и что мы увидим? – спросил ее Фродо.
– По моей воле Магическое Зеркало явит вам все, что вы пожелаете, – ответила хоббиту Владычица Лориэна. – Но гораздо интереснее, а главное – полезней предоставить Зеркалу полную свободу. Я не знаю, что именно покажет вам Зеркало – прошлое, определившее вашу нынешнюю жизнь, или какие-нибудь сегодняшние события, способные повлиять на вашу судьбу, или то, что, возможно, случится в будущем. Да и вы едва ли сумеете понять, какие события открываются перед вами – минувшие, нынешние или грядущие... – Владычица помолчала и спросила Фродо: – Так хочешь ли ты заглянуть в мое Зеркало?
Фродо не ответил на ее вопрос.
– А ты? – обратилась Владычица к Сэму. – Насколько я знаю, – добавила она, – у вас назвали бы это волшебством. Слово «волшебство» мне не очень понятно – тем более что вы именуете волшебством и уловки, которыми пользуется Враг. Ты хотел увидеть эльфийскую магию – или, по-твоему, настоящее волшебство, – так попробуй заглянуть в Магическое Зеркало.
– Я попробую, – неуверенно отозвался Сэм. И, обернувшись к Фродо, со вздохом сказал: – Хорошо бы глянуть на Торбу-на-Круче. Мы ж просто страх сколько не были дома! Да разве волшебство Норгорд-то покажет? Небось увижу я какие-нибудь звезды... или такое, что и понять невозможно.
– А все же попробуй, – сказала Галадриэль. – Только не касайся воды руками.
Сэм вскарабкался на подножие постамента и опасливо заглянул в серебряную чашу. Темная вода отражала лишь звезды.
– Ясное дело, – проговорил он ворчливо, – звездочки небесные... – И внезапно умолк. Вместо черного неба с яркими звездами в чаще сияло весело солнце и на ветру подрагивали ветви деревьев. Однако понять, что ему привиделось, хоббит не успел, ибо свет померк, и в неясной мгле он заметил Фродо – тот лежал возле темной каменной стены, и лицо у него было мертвенно-бледное. Потом видение опять изменилось, и Сэм увидел самого себя. Он брел нескончаемыми темными коридорами, долго взбирался по спиральной лестнице, стараясь кого-то разыскать – но кого?.. Точно в причудливо обрывчатом сне, перед ним уже снова сияло солнце и мелко подрагивали ветви деревьев – не от ветра, как ему показалось вначале, а под ударами топора. Сэм всполошился.
– Что за лиходейство! – вскричал он зло. – Кто ему дозволил, проклятому Пескунсишке? Они же полезные Норгорду деревья – чтоб затенять дорогу от Мельницы до Приречья, – а он, проклятый лиходейщик, их рубит! Эх, очутиться бы сейчас в Хоббитании – он бы у меня на носу себе зарубил не хвататься ручищами за чего не просили!
Но, вглядевшись внимательней, Сэм обнаружил, что там, где стояла Старая Мельница, строится уродливый кирпичный дом, а рядом со стройкой вздымается к небу закопченная красно-кирпичная труба. Клубы дыма, быстро сгущаясь, черной завесой затягивали Зеркало.
– А в Норгорде-то худо, – пробормотал Сэм. – Господин Элронд, видно, знал, что делает, когда посылал Перегрина домой... Ну лиходейщики! – вдруг выкрикнул он, соскочил с пьедестала и угрюмо сказал: – Я ухожу домой. Они разрушили Исторбинку и выгнали на улицу моего старика. Я видел – ковыляет он, горемыка, по Норгорду и катит в тачке все свое барахлишко.
– Ты же не можешь вернуться один, – спокойно напомнила Сэму Галадриэль. – Когда тебе очень захотелось уйти, ты решил, что не вправе покинуть Фродо. А Зеркало часто открывает события, для которых время еще не настало и, весьма вероятно, никогда не настанет – если тот, кому оно их открыло, не свернет с выбранной им однажды дороги, чтобы предотвратить возможное будущее. Магическое Зеркало – опасный советчик.
– А мне и не надо никаких советов. И волшебства не надо, – пробурчал Сэм. Потом замолчал и сел на траву. – Нет уж, наша дорога домой лежит, по всему видать, через Мордор, – после паузы глухо выговорил он. – Но ежели мы доберемся до Хоббитании, а там все окажется, как было в Зеркале, пусть лиходейщики пеняют на себя!
– А тебе не хочется заглянуть в Зеркало? – посмотрев на Фродо, спросила Галадриэль. – Ты сказал, что всюду ощущаешь здесь магию... но эльфийская магия тебя не прельщает?
– Я и сам не знаю, – ответил Фродо. И, немного помолчав, с надеждой добавил: – Ты думаешь, мне стоит в него заглянуть?
– Я не буду тебе ничего советовать, – сказала Галадриэль. – Решайся сам. Да и видения Зеркала не принимай за советы, ибо, случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе... По-моему, ты достаточно мудр и отважен, чтобы верно понять увиденное в Зеркале, но поступай как хочешь, – заключила Галадриэль.
– Я хочу посмотреть, – проговорил Фродо и, взобравшись на постамент, заглянул в Зеркало. Гладь воды сразу же просветлела – взгляду хоббита открылась равнина, освещенная лучами заходящего солнца. Вдали равнину замыкали горы; от гор, петляя меж пологими холмами, тянулась к Фродо полоска дороги, но потом она круто сворачивала налево и вскоре исчезала за чертой горизонта. По дороге ползла чуть заметная точечка – Фродо всмотрелся, – крохотная фигурка... Хоббита охватило радостное волнение: он был уверен, что это Гэндальф, но с белым жезлом и в белом плаще. Однако лица его Фродо не разглядел – он ушел по дороге налево, за горизонт, – и потом, вспоминая этого белого путника, Фродо не смог для себя решить, Гэндальфа он видел или Сарумана; а равнину стерло новое видение.
По маленькой комнате с квадратным столом, заваленным грудой исписанных листков, от окна к двери прохаживался Бильбо; в окно барабанили капли дождя, а старый хоббит был чем-то взволнован, внезапно он замер, но поверхность Зеркала подернулась рябью, и комнатка исчезла.
Когда Магическое Зеркало прояснилось, Фродо по внезапному озарению осознал, что перед ним, чередой разрозненных видений, мелькают вехи великой Истории, в которую и его вовлекла судьба.
Ему открылось штормовое Море – он сразу понял, что именно штормовое, хотя до этого Моря не видел, – вздыбленное сизыми громадами волн, тяжелые тучи закрывали солнце, но оно, прожигая их свинцовую пелену, освещало корабль, плывущий к востоку. Потом возник многолюдный город, рассеченный надвое могучей рекой, потом – горделивая горная крепость о семи башнях из белого камня. А потом сверкнуло рассветное солнце, осветив совершенно спокойное Море. Прозрачную рябь голубоватой воды вспарывал корабль под черными парусами и с белым деревом на узком флаге. Корабль медленно приблизился к берегу и тотчас же скрылся за дымным заревом, и солнце закатилось, и в багровом сумраке краткими вспышками кровавых боев проступили картины нескончаемой битвы, и багровый сумрак стал черной тьмой, и Фродо ничего уже не мог разглядеть. А потом, когда тьма немного поредела, от берега отвалил серебристый кораблик и вскоре скрылся в морских просторах. Фродо приготовился слезть на землю.
Но зеркальная чаша вдруг опять почернела – словно черная дыра в бесконечную пустоту, – и, всплыв из тьмы на поверхность Зеркала, к Фродо медленно приблизился ГЛАЗ. Обрамленный багровыми ресницами пламени, тускло светящийся мертвенной желтизной, был он, однако, напряженно-живым, а его зрачок – скважина в ничто – постоянно пульсировал, то сужаясь, то расширяясь. Фродо с ужасом смотрел на Глаз, не в силах вскрикнуть или пошевелиться.
Стеклянисто-глянцевое яблоко Глаза, иссеченное сетью кровавых прожилок, ворочалось в тесной глазнице Зеркала, и Фродо, скованный леденящим ужасом, понимал, что Глаз, обшаривая мир, силится разглядеть и Хранителя Кольца, но, пока у него есть воля к сопротивлению, пока он сам не захочет открыться, Глаз бессилен его обнаружить. Кольцо, ставшее неимоверно тяжелым, туго натягивало тонкую цепочку, и шея хоббита клонилась вниз, а вода в Зеркале кипела и клокотала.
– Осторожнее, мой друг. Не коснись воды, – мягко сказала Фродо Галадриэль, и он отпрянул от черного кипятка, и Глаз, постепенно тускнея, утонул, а в Зеркале отразились вечерние звезды. Фродо торопливо соскочил с постамента и, все еще дрожа, посмотрел на Владычицу.
– Мне знакомо твое последнее видение, – проговорила она. – Не надо пугаться. Но знай – не песни и лютни менестрелей и даже не стрелы эльфийских воинов ограждают Лориэн от Черного Властелина. Ибо, когда он думает об эльфах, мне открываются все его замыслы, и я могу их вовремя обезвредить, а ему в мои мысли проникнуть не удается.
Владычица посмотрела на восток и как бы отстранила что-то левой рукой, а правую медленно подняла к небу. Вечерняя Звезда, любимица эльфов, светила столь ярко, что фигура Владычицы отбрасывала на землю чуть заметную тень. В лощинке уже было по ночному темно, но внезапно ее словно молния озарила: на левой руке у Владычицы Лориэна ослепительно сверкнуло золотое кольцо с овальным переливчато-перламутровым самоцветом, и Фродо понял – или так показалось.
– Да, – спокойно подтвердила Галадриэль, хотя он ни слова не сказал вслух. – Одно из Трех сохраняется в Лориэне. Мне доверено Кольцо Нэнья. Враг об этом не знает – пока. И от твоей удачи – или неудачи – зависит судьба Благословенного Края. Ибо, если ты погибнешь в пути, Магия Средиземья падет перед лиходейством, а если сумеешь исполнить свой долг, мир подчинится всевластному Времени, а мы уйдем из Благословенного Края или станем, как и вы, смертными, добровольно сдавшись новому властелину, от которого не спасешь даже память о прошлом.
Галадриэль умолкла; молчал и Фродо; потом он посмотрел ей в глаза и спросил:
– А какую судьбу выбрала бы ты – если б тебе было дано выбирать?
– К сожалению, мне не дано выбирать, – печально ответила ему Владычица. – Мы будем вечно вспоминать Лориэн – даже за Морем, в Благословенной Земле, – и наша тоска никогда не смягчится. Однако ради победы над Сауроном эльфы готовы отказаться от родины – поэтому мы и приютили Хранителей: вы не в ответе за судьбу Лориэна... А если б я стала мечтать о несбыточном, то мне захотелось бы, чтоб Вражье Кольцо навеки сгинуло в Андуине Великом.
– Ты мудра, бесстрашна и справедлива, – сказал ей хоббит. – Хочешь, я отдам тебе Вражье Кольцо? Его могущество – не по моим силам.
Неожиданно Владычица звонко рассмеялась.
– Так, значит, мудра, бесстрашна и справедлива ? – все еще усмехаясь, повторила она. – Когда ты предстал предо мною впервые, я позволила себе заглянуть в твое сердце – и тебе удалось отомстить мне за это. Ты становишься поразительно прозорливым, Хранитель! Зачем скрывать, я много раз думала, как поступлю, если Вражье Кольцо волею случая окажется у меня – и вот теперь я могу его получить! Зло непрерывно порождает зло, независимо от того, кто принес его в мир, – так, быть может, я совершу великое благо, завладев доверенным тебе Кольцом?
Тем более что мне оно достанется без насилия и я не сделаюсь Черной Властительницей! Я буду грозной, как внезапная буря, устрашающей, как молния на ночных небесах, ослепительной и безжалостной, как солнце в засуху, любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя звезда, – но не ЧЕРНОЙ!
Она подняла к небу левую руку, и Кольцо Нэнья вдруг ярко вспыхнуло, и Фродо испуганно отступил назад, ибо увидел ту самую Властительницу, о которой только что говорила Галадриэль, – ослепительно прекрасную и устрашающе грозную. Но она опять мелодично рассмеялась и опустила руку, и самоцвет померк, и Фродо с облегчением понял, что обознался: перед ним стояла Владычица эльфов – высокая, но хрупкая, прекрасная, но не грозная, в белом платье, а не в сверкающей мантии, и голос у нее был грустно-спокойный.
– Я прошла испытание, – сказала она. – Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.
После долгого молчания Владычица сказала:
– Пойдемте. Завтра вы покинете Лориэн, ибо выбор сделан и время не ждет. А сейчас вас желает видеть Владыка.
– Но сначала ответь мне, – попросил ее Фродо, – на вопрос, который я не задал Гэндальфу: хотел спросить его, да все не решался, а потом он погиб в Морийских пещерах. Мне доверено главное Магическое Кольцо – почему ж я не вижу других Владетелей? Почему не знаю их тайных помыслов?
– Ты ведь не пытался увидеть и узнать, – ответила Владычица. – И никогда не пытайся! Это неминуемо тебя погубит. Разве Гэндальф тебе не говорил, что сила любого Магического Кольца зависит от могущества его Владетеля? Если ты будешь распоряжаться Кольцом, не сделавшись истинно могучим и мудрым, то рано или поздно Всеобщий Враг сумеет подчинить тебя своей воле и ты, незаметно для себя самого, начнешь выполнять все его повеления. Помни – ты Хранитель, а не Владетель: тебе доверено не владеть, а хранить. Трижды ты надевал на палец Кольцо... однако скажи – по своей ли воле? И все же ты стал удивительно прозорливым! Тебе открылись мои тайные мысли – не многие Мудрые могут этим похвастаться! Ты увидел Глаз Великого Врага и Кольцо Нэнья у меня на пальце... Скажи, ты заметил мое Кольцо? – спросила Владычица, повернувшись к Сэму.
– Какое кольцо? – переспросил Сэм. – Ты показала рукой на Вечернюю Звезду, и она очень ярко тебя осветила, но я не видел никакого кольца и, признаться, не понял, про что вы. Но раз уж ты дозволила мне говорить, то и я прошу тебя вместе с хозяином – возьми ты у него это Вражье Кольцо! Ведь ежели бы оно перешло к тебе, то тебя-то никто не посмел бы ослушаться! Ты-то навела бы порядок в мире. – Лиходеи зареклись бы сносить Исторбинку и выгонять на улицу моего старика. Они у тебя сами нахлебались бы лиха!
– Да, я сумела бы их обуздать, – задумчиво подтвердила Галадриэль. – Но потом... Впрочем, Кольцо остается у Фродо, так что не будем об этом говорить. Пойдемте, вас ждет Владыка Лориэна.

Уважаемый читатель, мы заметили, что Вы зашли как гость. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.