Однажды, еще в восемнадцатом веке, отряд бразильцев пересекал зеленую долину Рио-Гранде-до-Сул. Двинуться в путь их заставила нужда в рабочих руках, им нужны были индейцы и они решили поработить племена, обитавшие в этом районе, и потому отправились в дорогу, запасшись всем необходимым и в первую очередь оружием.
Дозорные предупредили индейцев племени минуано о приближении белых. Они вскочили на своих горячих коней, вооружились копьями, болеадерами, стрелами и покинули свою стоянку. Завидев белых, индейцы прибегли к своему обычному способу - спрятались за конями, так что враги не могли их разглядеть. Замерев, ждали они подходящей минуты, чтобы наброситься на врагов.

Рассказывают, что однажды Канан-Сиуе лежал в гамаке, отдыхая от дневных трудов. Боги ведь тоже устают. А он, создавший жизнь, каждый день что-нибудь улучшал и совершенствовал: то выравнивал берега рек, то подрезал листья у деревьев. И он устал.
И вот теперь, утомленный, он спал в темноте, потому что тогда еще не было света.
Тут пришла его навестить теща. Она споткнулась о панцирь черепахи Отони, упала и сильно ушиблась. И тогда она принялась бранить Канан-Сиуе:
– Ты, Канан-Сиуе, создал все, создал реки, долины, берега Бее Рокан, алые крылья араре, деревья, рыб и зверей... И ты, который создал все это, забыл создать свет? Я уже стаpa и нетвердо хожу. Я падаю и ушибаюсь. Канан-Сиуе, ты должен сделать свет...

Рассказывают, что однажды кума лисица, которой надоело жить одной, решила выйти замуж, а когда решила, то время даром терять не стала. И тут все звери узнали, что кума лиса помолвлена с кумом волком. Два врага, вы только подумайте! Вряд ли этому браку суждено быть прочным...
Но свадебные подарки куме лисице начали подносить все звери без исключения - ну, конечно, получив непременное согласие царя зверей льва.
И вот, наблюдая всеобщее оживление, хозяин леса лев, который был благодарен лисе за то, что она с присущей ей хитростью, всегда выполняла его поручения, тоже решил ей что-нибудь подарить. Но только ведь его подарок должен быть гораздо лучше, интереснее, чем подарки других! И надумал он предоставить лисе право выбрать погоду для дня своей свадьбы: хоть солнце, хоть дождь, что захочет.

Сказывают, что жила среди индейцев тарианов одна девушка, на которую, почему – неизвестно, совсем не обращали внимания юноши. Ниньо (так ее звали) понимала это.
И вот каждый вечер она уходила к водопаду и там коротала ночи. Когда же восходящее солнце только-только озаряло небо, она возвращалась в деревню.
Мужчины, приходившие по вечерам к водопаду ловить рыбу, старались обойти эту девушку как можно дальше.
Однажды ночью, когда Ниньо спала, с неба упала на лицо ей прохладная капелька, от этого девушка проснулась и, хотя до рассвета было еще далеко, встала и пошла в деревню.
В то самое утро увидал ее один возвращавшийся с рыбной ловли юноша, увидал и обомлел: Ниньо показалась ему ослепительно прекрасной. Стал он всем рассказывать, какой красивой да пригожей сделалась девушка, прежде столь невзрачная. Но над ним смеялись и говорили:
– Это твои глаза приукрасили ее и заставили похорошеть.

Рассказывают, что однажды, очень давно, когда звери умели говорить, один мальчик пошел с матерью к ручью, взяв с собой дудочку, на которой он любил играть по вечерам, чтобы девочки танцевали. Когда мальчик вернулся домой, он увидел, что забыл дудочку у ручья. Он хотел пойти поискать ее, но мать не разрешила, так как уже стемнело и наступил час, когда звери выходят из чащи на открытые места. Но мальчик заупрямился и пошел.
Звери увидели, что он идет к ручью, и решили спрятаться в чаще, чтобы схватить мальчика, когда он пойдет назад, и съесть. И вот, когда мальчик пошел домой, звери его окружили и стали спрашивать, что он делает в такой поздний час. Мальчик ответил, что он ходил к ручью искать свою дудочку, на которой он любит играть по вечерам, чтобы девочки танцевали. Тогда звери велели мальчику сыграть для них, чтобы и они тоже могли потанцевать. Мальчик взял дудочку и заиграл:
Филеле, филеле
Бабамин-оку, филеле!

В восемнадцатом веке иезуиты, наставляя людей в вере, сначала основали свою миссию в Парагвае и в районе Гуайры, а затем переплыли реку Уругвай и проникли в теперешний штат Рио-Гранде-до-Сул. Таким образом, задолго до того, как в эти края прибыли португальцы и испанцы, на восточном берегу Уругвая уже было семь населенных пунктов, где иезуиты собрали племя гуарани. Селения эти процветали и в скором времени превратились в настоящие города.
Это были: Санто-Анжело, Сан-Мигел, Сан-Лоуренсо, Сан-Луис-Гонзага, Сан-Николау, Сан-Жоан-Батиста и Сан-Боржа. В этих Семи селениях иезуитам удалось собрать тридцать тысяч жителей. В те времена гуарани строили школы и церкви – настоящие монументы, которые и ныне свидетельствуют об их деятельности.
Город Сан-Мигел стал столицей этой подлинной империи гуарани. Его величественный собор с алтарями, отделанными золотом, с серебряной церковной утварью, казалось, говорил о богатствах, накопленных в течение десятилетий.

Попугай, который кричит: кра, кра, кра, был когда-то мальчиком и очень любил поесть. Он был ужасно прожорлив, и у него была дурная привычка проглатывать пищу не жуя.
Как-то раз мать взяла плоды мангабы и стала жарить их в горячей золе. Сын увидал и схватил одну мангабу прямо из огня и тут же стал есть. У мангабы мякоть клейкая и долго держит тепло. А мальчик схватил ее прямо из огня, так что сразу обжег себе все горло, стал задыхаться, кричать и кашлять: кра, кра, кра... стараясь выплюнуть эту горячую мангабу. Но он ведь ее уже проглотил, так что как тут выплюнешь? Так он и хрипел: кра, кра, кра, до тех пор пока у него не выросли крылья и лапы, как у попугая. И он превратился в попугая, и сейчас еще, когда вы проходите по лесу, то можете услышать, как он кричит: кра, кра, кра.

Как-то вечером мужчина, которого звали Сапало, прилег на циновку возле своей хижины и стал смотреть на небо. Увидел он на небе красивую звезду и захотел, чтобы она спустилась к нему в образе прекрасной женщины. И тут же задремал, устав за день. Вдруг кто-то разбудил его, и он проснулся в испуге. Перед ним стояли две женщины.
– Кто вы? – спросил он их.
– Мы те, кому ты приказал спуститься, – ответили женщины.
Обе остались с ним. И обе были так прекрасны!.. Сапало отправился на охоту и принес им много дичи. Но женщины отказались есть мясо, сказав, что ничего подобного они никогда не ели, а всегда питались смолой мастикового дерева. Да и животных таких они тоже никогда не видели.
И когда на следующий день он окунул перья птицы мугума в смолу, чтобы сделать себе красивый браслет, женщины набросились на смолу и съели почти всю. А потому Сапало пришлось отправиться вместе с ними на поиски мастикового дерева. Но он не нашел его.

Сказывают, что в начале мира была только тьма.
Из тьмы вышли два человека: одного звали Карусакайби, другой был его сыном и звался Райру.
И вот когда они шли, Райру споткнулся о камень, выдолбленный, как горшок, и стал бранить его. Кару, отец его, велел Райру взять этот камень с собой.
Райру послушал отца, взвалил камень себе на голову и понес. Шли они, шли, а камень расти стал. Когда же он сделался очень большим, юноша пожаловался:
– Очень уж тяжел камень, отец.
Кару ничего не ответил. Пошли они дальше. Вскоре камень так вырос, что Райру, сгибаясь под его тяжестью, не мог больше идти.
А камень, похожий на огромный горшок, все рос и рос и наконец превратился в небо.
Потом на небе появилось солнце.

В те времена земли еще никому не принадлежали, на них не было ни изгородей, ни клейма хозяина, гаушо арканили разве животных – крупный рогатый скот, а на оленей и страусов никто даже внимания не обращал...
Жил в ту пору один помещик, у которого было несколько кожаных сумок, набитых унциями и добрами – старинными португальскими монетами; еще больше было у него серебра, но при этом был он очень скупым и очень, очень злым.
Никого не пускал он на ночлег, не одалживал прохожему коня; зимой в его доме даже уголька просить было бесполезно, и люди мерзли от холода и ветра, но знали, что двери его дома для них закрыты; летом в тени принадлежавших ему деревьев умбу укрывались от зноя лишь его телята и жеребята, и никто не смел испить воды из его колодца.
Зато, когда наставала пора полевых работ, ни один человек добровольно не приходил к нему на помощь; веселым сельским жителям неохота было иметь с ним дело: он ведь кормил своих работников только шурраско из мяса тощего бычка, непросеянной мукой да горькой травой кауна и не давал ни щепотки табаку... И каждый кусок он сопровождал такими жалобными причитаниями и так над ним трясся, словно с него сдирали кожу.

Сказывают, что однажды Нуа начал мастерить огромную лодку. Он предупредил животных: ягуара, оленя, тапира, капивара-грызуна и всех-всех прочих, как и людей тоже:
– Скоро будет столько воды, что все мы утонем!
– Да не может быть такого! – говорили люди. Тем временем Нуа продолжал делать свою лодку; а когда она была готова, велел животным войти в нее. Туда же он собрал множество плодовых деревьев: бананы, кажу и другие. Даже сегодня можно увидеть ту лодку. Она превратилась в огромную скалу, что стоит около Рораймы, а рядом с ней растет старый банан.
Когда все было готово, Нуа сказал людям:
– Вы, конечно, можете остаться, но тогда вы все превратитесь в дельфинов, рыб, морских черепах.

Мои предки питались фруктами и медом, а когда того и другого не хватало, страдали от голода. Один седовласый старец, по имени Ньяра, пожалел их и однажды приказал своим зятьям и сыновьям, чтобы они вырубили бамбуковые заросли и деревья. Когда все было сделано, он попросил детей привести его на выжженную пашню; придя туда, Ньяра опустился на землю и приказал своим зятьям и сыновьям: «Теперь несите длинные лианы».
Когда лианы были перед старцем, он сказал: «А теперь накиньте лианы мне на шею, туго затяните и волоките мое тело по земле то в одном, то в другом направлении, – пока я не умру. Потом захороните меня посреди пашни и идите себе в деревню. Пройдет три дня и три ночи, а когда вы вернетесь сюда, то увидите, что земля дала всходы, и, если вы будете каждый год засевать пашню семенами взросших на ней растений, вы знать не будете, что такое голод».
Тут родственники старца, разумеется, зарыдали, говоря, что никогда этого не сделают.

Сказывают, что в давние времена жили три брата, двое холостых, а третий – женатый. Холостые жили отдельно от женатого. Один из них был уродлив, а другой хорош собой, и вот он-то, красивый, почему-то решил, что брат из зависти наводит на него порчу, и замыслил убить его.
Однажды красавец как следует заточил свое копье и предложил брату:
– Пойдем, братец, наберем шафранных плодов урукум, чтобы разрисовать тело.
– Пойдем, – согласился тот.
И они отправились в заросли урукум; пришли они, а красивый брат и говорит:
– Заберись-ка, братец, наверх и набери побольше плодов. Уродливый брат взобрался повыше и уселся на толстую ветку, чтобы набрать плодов вдоволь. И вот тут-то красивый брат, который стоял внизу, бросил копье и заколол его. Урод сразу же умер и упал на землю. А красавец отрезал ему ноги и, бросив труп, убрался восвояси.

Вначале ночи не было – был только день. Ночь дремала в глубине вод и не подымалась на землю. Люди, звери и растения не различались между собою: все в природе было едино. И все в природе говорило.
Рассказывают, что дочь Великого Змея вышла замуж за юношу. У этого юноши было трое верных слуг. Однажды он позвал их и сказал:
– Уходите, ибо моя жена не хочет лечь спать со мною вместе.
Слуги ушли, и тогда он позвал свою жену и просил ее лечь спать с ним вместе. Но дочь Великого Змея отвечала:
– Еще не ночь.
И юноша сказал ей:
– Ночи нет; есть только день.
Тогда дочь Великого Змея рассказала: