Афанди принес с базара пять фунтов мяса с салом, отдал их жене и просил к вечеру приготовить жирный, наваристый суп.
Едва Афанди ушел, жена созвала своих подруг и приготовила для них угощение из того мяса, которое принес муж. Вечером Афанди вернулся. Не разжигая под котлом огня, жена села у очага.
Афанди спросил:
— Что все это значит? Жена ответила:
— Я вышла к ручью за водой, а кошка утащила мясо с салом, сразу все съела и убежала.
Афанди быстро стал искать кошку, поймал ее в углу двора, положил на весы, взвесил и увидел, что она весит ровно пять фунтов.
— О глупая обманщица! В этой шкуре я нахожу на весах все пять фунтов принесенных мною мяса и сала! А где же кошка?

Волк крал баранов у жителей кишлака. Однажды, поймав барашка, волк торопился его съесть, и косточка застряла у него в горле.
Он не мог глотать, даже дышал с трудом. От испуга и боли волк не находил себе места. Он пошел к табибу.
— Твоему горю нельзя помочь,— сказал табиб,— кость застряла так глубоко в горле, что ее не вынуть. Придется тебе умереть.
Волк страшно испугался. Горько плача, шел он полем. Аист бродил по болоту, ловил лягушек и ел. Услышав плач волка, он подошел к нему и спросил:
— Что случилось с тобой?
— Ой, не спрашивай! — ответил волк.— Горе мне: я должен умереть! В горле у меня застряла кость. Табиб отказался мне помочь!

Жил-был сирота Ахмад. После смерти родителей его, круглого сироту, взял к себе дядя. Но недолго кормил он племянника. Вскоре он решил продать мальчика на базаре, а вырученные деньги припрятать.
По базару ходили приближенные падишаха. Они увидели продавца с мальчиком и купили Ахмада за сто золотых.
Довольный дядя пошел с деньгами домой, а Ахмада послали работать на конюшню. Он хорошо ухаживал за лошадьми. Они стали сытыми, красивыми и сильными. Падишах был доволен конюхом.
А сам конюх рос, мужал и скоро стал необыкновенным красавцем.
У падишаха была юная дочь Сохибджамол. Женихи засылали сватов, но девушка никому не давала согласия.

Жили-были две сестры. Старшая сестра вырастила сына Хусейна, которого за бойкость и настойчивость прозвали Безумным. Он с детства полюбил дочь своей тети Давлатхотун и однажды, открыв тайну сердца матери, попросил ее пойти к сестре и посватать за него ее дочь.
Пришла старшая сестра к младшей и сказала:
— Сестрица, у тебя только одна дочка, а у меня только один сын. Дети наши стали уже взрослыми, давай будем сватьями.
— Я согласна,— ответила младшая сестра,— да стану я жертвой за твоего сына, тысячу раз я согласна! И дочь моя тоже полюбила твоего сына.
Услышал Хусейн о согласии тетки и, без меры обрадованный, купил невесте платье, платок и сказал матери:
— Дорогая матушка, у нас ничего нет для свадьбы, а свадьба сама собой не сыграется, пойду-ка я и наймусь работать. Заработаю деньги для свадьбы.

Жили-были клопик да блошка. Они очень любили друг друга. Вот пришла блошка в гости к клопику. Он обрадовался и скорее поставил кипятить молоко.
Молоко кипятилось, но еще не закипело, а у клопика не хватило дров. Он сказал блохе:
— Ты посиди, я пойду насобираю и принесу дров.
Клопик ушел. Блошка сидела-сидела и подумала: «Как бы не сбежало у клопика молоко. Пойду-ка посмотрю».
Блошка подпрыгнула, чтобы посмотреть на молоко, но упала в котел и сварилась.
Вернулся домой клопик. Смотрит он — блошки нигде нет. «Куда она ушла?»— подумал он и крикнул:
— Блошка-а! Блошка-а!

В одном кишлаке жил кузнец. У него был сын — богатырь Халим.
С детства он так много ел и так быстро рос, что сколько ни резал кузнец баранов, не мог досыта накормить сына.
Наконец, богатырю уже мало было и трех верблюдов в день. Стыдно ему стало, что он объедает отца, и он решил покинуть родной дом, чтобы охотой добывать себе пищу.
Перед уходом из дому богатырь попросил отца сковать ему железную цепь весом в сорок пудов, повесил ее на шею и отправился куда глаза глядят.
Бродил богатырь по свету, охотился, ел, спал и опять шел дальше.
Однажды повстречался ему богатырь Садакан. Он стоял на дороге и одной рукой выворачивал с корнем многолетний карагач. О Садакане шла молва, что он первый силач в мире.

В Бухаре жил жадный-прежадный бай, по имени Боки, который готов был удавиться за одну копейку. В жадности и скупости он не находил себе равных и этим очень гордился. Один шутник захотел над ним посмеяться и сказал:
— Напрасно вы считаете себя непревзойденным скрягой. В Самарканде живет бай Соки. Скупостью своей он заклюет вас без клюва!
Это сообщение очень встревожило Боки, но он раздраженно сказал:
— Будь хоть Платоном этот Соки, но в скряжничестве он не может быть более знаменит, чем я ! А ну, посмотрю-ка я, что за чудо!
И, наняв себе арбу, Боки поехал в Самарканд. Там скупцы познакомились. Каждый старался доказать свое превосходство. Боки первый закинул удочку:
— Брат Соки-бай, по торговым делам мне пришлось заехать к вам в город. Я завез сюда немного чаю, но здесь он плохо сбывается. Пожалуйста, одолжи мне до завтра два сребреника!

Афанди попросил у соседа котел, чтобы сварить плов. Возвращая котел, он принес соседу впридачу маленький котелок и сказал:
— Ваш котел за два дня родил вот этот котелок...
Сосед не усомнился в таком чуде и радостно принял котелок.
Через несколько дней Афанди опять обратился к соседу с такой же просьбой, и сосед охотно дал ему котел.
Прошло много дней, но Афанди не показывался соседу. Тот думал сначала, что, быть может, большой котел вновь собирается произвести на свет маленький котел, терпеливо ждал. Но, не дождавшись, он пришел к Афанди.
— Ваш котел умер! — ответил ему Афанди.

Решив публично унизить Мушфики за многолетние злые шутки, эмир созвал своих придворных, рассадил их в зале дворца, а Мушфики велел сесть на самое почетное место.
Слуга положил перед каждым свертки с дарственною одеждой. Сверток, положенный перед Мушфики, был больше других, и обертка его расшита золотом. Как и все, Мушфики развернул свой сверток, но в нем оказался не шелковый халат, как у других, а ослиный подседельник.
Придворные расхохотались. Но Мушфики не изменился в лице, стал радостно благодарить аллаха и восхвалять щедрость эмира.
Один из присутствующих крикнул ему:
— Несчастный, чему ты радуешься? От такого унижения ты должен плакать!

Мушфики пришел в баню, но банщик его не пустил:
— У меня сейчас изволит мыться эмир и верховный судья. Когда в бане большие люди, для маленьких входа нет!
Мушфики не стал возражать. Он ушел на базар, где за малые деньги нанимают и берут напрокат все, что может понадобиться. Через час он привел к бане большого верблюда, разубранного необычайно. Спина верблюда была покрыта золототканным халатом, лоб обмотан великолепной длинной чалмой, уздечка сверкала блестками и разноцветными каменьями, какие бывают и в короне падишаха.
Мушфики потянул верблюда за собою к порогу бани, но удивленный и рассерженный банщик встал преградою на его пути:
— Что это значит?

Однажды верблюд и осел отстали от каравана. Они нашли цветущую лужайку и стали на ней пастись.
— Давай, верблюд, дружить,— сказал осел.— Поможем друг другу избавиться от поклажи и будем пастись на свободе сколько захотим.
Верблюд согласился.
День и ночь паслись друзья на лужайке. Скоро осел стал жирным и гладким, С наслаждением он катался по земле. А повалявшись, прыгал и скакал по всему лугу.
— Ой, друг верблюд! — воскликнул осел.— Я сейчас точно пьяный. Мне так хочется петь!
— Что ты, друг осел! — испугался верблюд.— Сейчас петь тебе никак нельзя! Выбрось эти мысли из головы. Не так уж далеко мы от большой дороги. Услышат караванщики — придут сюда, поймают нас и опять заставят таскать тяжести.
— Сердце мое разрывается от желания петь! — сказал осел.— Не могу терпеть! Во что бы то ни стало мне нужно петь!

Своим непревзойденным остроумием Мушфики постоянно досаждал эмиру. Эмир решил избавиться от Мушфики. Зимнею ночью поэт был посажен в один из бухарских минаретов, где должен был умереть от холода.
Но Мушфики не замерз: подобрав в минарете тяжелый камень, он согревался, бегая с ним всю ночь вверх и вниз по лестнице. И утром, после того как Мушфики был обнаружен живым и здоровым, эмир, теряясь в догадках, спросил его:
— Скажи, Мушфики, что согревало тебя ночью?
— Огонек, который мигал за две-три версты от меня, когда на самом верху минарета я молился в ожидании смерти!
— Тогда все ясно! — заключил эмир. — Конечно, тебя обогрело тепло того огонька!

Ночью к Мушфики залез вор. Он долго шарил во тьме, но под руки ему ничего не попадалось. Не теряя надежды, он стал ощупывать все полочки, ниши, рыться во всех уголках и щелках.
Мушфики не спал и все видел. Наконец он не вытерпел и сказал:
- Напрасно, друг мой, трудишься! Я и ясным днем ничего не могу найти в этом доме, что же ты пытаешься найти в нем темною ночью?

Жила-была одна старуха. Никого на свете у нее не было, и жила она очень бедно. Старуха с утра до вечера пряла вату. Напрядет клубок и продаст — на эти деньги она и жила.
Вот кончилась у старухи вата, а новую не на что было купить. Сидела старуха и горько плакала, жалуясь на свою долю. Так сильно плакала старуха, что слезы потекли у нее ручьями и превратились в реку...
Старухе почудилось, что на этой реке быстро завертелись мельницы, от пышных коробочек хлопка ее двор превратился в белое-пребелое поле...
К старухе подлетела сорока и сказала:
— Шак-шак-шак! Матушка, не возьмешь ли меня сторожить твое хлопковое поле?

Ворона увидела ягненка и закричала:
— Я тебя съем!
— Нет, нельзя тебе есть меня,— ответил вороне ягненок, — клюв у тебя поганый. Ты клюешь им падаль, а я живой. Слетай к реке, вымой свой клюв, тогда и съешь меня.
Ворона прилетела к реке и хотела пополоскать свой клюв, а река сказала:
— Не позволю полоскать твой поганый клюз в моей чистой воде. Ты клюешь падаль, а мою воду пьют живые. Возьми у горшечника кувшин, зачерпни воды и пополощи свой клюв.
Ворона полетела к горшечнику: