Сговаривал один парень девушку, да только отец ее не хотел, чтобы дочь выходила замуж за таборного цыгана.
– Даже и разговаривать с ним не смей, – приказал он дочери, – мы живем богато, оседло, а он – бедняк, бродяга таборный. Не пара он тебе.
Однако сильно любили молодые друг друга и не хотели расставаться.
Как-то раз собрался отец цыганки в город на ярмарку коней менять, а дочери наказал:
– Уезжаю я сегодня с матерью, а ты оставайся дома, смотри за скотом, за хозяйством.
Уехали родители. А молодым только этого и надо. Пришел парень домой к девушке, сидят они друг перед другом, слова ласковые говорят. Поставила девушка самовар, стали чай пить. Вдруг под вечер отец возвращается. Знать неудача какая-то у него вышла: то ли на базаре что-то случилось, то ли по дороге на ярмарку. Короче говоря, возвратились отец с матерью до срока. Как увидала девушка родителей в окно, побледнела хуже смерти:

Жили два брата-цыгана. Занимались они воровским делом. И была у них вороная лошадь, да не простая: как шли братья на кражу, она заранее чувствовала, чем дело кончится. Если заметят цыгане, что лошадь копытом землю роет, значит, непременно будет какая-нибудь беда. И всегда, собираясь на свой промысел, ставили цыгане свою лошадку на дороге и посматривали, как она будет вести себя. А кроме того, она им во время воровства знаки подавала: как почует что-то недоброе, ржать начинает, храпеть, беситься. Тогда братья сразу же шапку в охапку и прочь поскорей.
Пошли как-то братья воровать. Оставили лошадь на дороге вроде дозорной, а сами к сараю подходят. А на дверях замки огромные, старинные, не сломать никак.
Тут и говорит один брат другому:
– Знаешь что, братец ты мой, давай-ка под дверью подкоп сделаем.
Сделали подкоп. Один из братьев полез в сарай, а другой у ворот остался – добычу принимать. А надо сказать, что в каждом сарае дворовой живет.

Ходила цыганка к одной бабе и узнала, что та богато живет, что есть у нее в доме и золото и серебро и добра всякого полно. Нашла цыганка старого, грязного, страшного цыгана. Был он черный, как уголь. Одним словом, черт. Ну как есть черт. Глянешь на него – испугаешься. Говорит цыганка этому старику:
– Хочешь заработать?
– А что делать надо? – спрашивает тот. – И сколько ты мне дашь?
– Дам я тебе двадцать пять рублей. А делать надо вот что: сядешь ты под крутой бережок и будешь ждать. Приведу я к тебе бабу, а ты выскочишь, как ее увидишь, из-под берега и кричи, мол, нечистая сила просит – неси больше. Заставь ее сказать, где золото хранит, а не то, мол, жизни ей не будет.
Согласился цыган.
Приводит цыганка эту бабу на берег, а тут как выскочит старый цыган, на черта похожий, как примется по земле кататься и кричать диким голосом:

Прокляла в сердцах цыганка свою дочь. За что прокляла – бог ее знает, только крикнула цыганка дочери:
– Чтоб ты утонула, чтоб тебя черти в ад утащили, чтобы ты горела там адским огнем!..
Заплакала девушка от обиды и в лес пошла. Но не успела она и несколько шагов от табора ступить, как, откуда ни возьмись, появились черти. В барабаны бьют, пляшут, а впереди – старший черт, такой страшный, что и взглянуть нельзя: шерстью оброс, на голове рога, хвост по земле волочится. Схватили черти девушку и потащили через лес. Вдруг земля перед ними задрожала, расступилась, и черти вместе с цыганкой в пропасть полетели. Долго летели, пока дна не достигли. Видит цыганка: пещера огромная, а в ней людей полным-полно.
В пещере огонь горит, а над огнем люди жарятся, на колесах распятые. Перепугалась цыганка:
– Господи, спаси меня, не дай в аду сгореть. Только она произнесла эти слова, как подхватили ее черти и на землю вместе с ней вылетели. Подтаскивают ее к морю, на шею камень привязали, а потом давай раскачивать, чтобы выбросить в воду и утопить.
– Господи, – взмолилась цыганка, – не дай в море утонуть.

Известное дело, что цыгане на всякие проделки большие мастера. Ради того, чтобы выманить деньги, они пускаются на разные хитрости. Есть у цыган живое серебро . Это вот какая штуковина: соберешь живое серебро , ртуть, стало быть, закатаешь в перышко гусиное, а когда в печку его замажешь да разожжешь огонь как следует, тут по всей избе такой стон да оханье пойдет, что хоть святых выноси .
Подошел цыганский табор к деревне. Пошли цыганки гадать, а заодно стали высматривать, где мужик побогаче живет. Приглядели. Заходит цыганка в дом этого мужика и, улучив момент, замазывает свое изделие в печку. Сделала свое дело и ушла восвояси. Стал мужик печку топить, и поднялся тут стон, оханье. Орет кто-то диким голосом, а кто – не поймешь. Нет никого. Мужик весь дом обшарил.
– Не иначе как сатана, – - решил он. – Что будем делать, жена?
Уж как ни пытались они выгнать сатану из дома, как ни хлопотали: и молились, и попа домой приглашали, и свечку Николаю-угоднику ставили, а нечистая сила все охает да охает. И никаких сил нет выгнать ее.

Кочевал табор цыганский. И ведь как бывает: в иной семье детей много, а живут в согласии, а в иной всего-то двое-трое ребят, а живут, как собаки. И вот кочевала в этом таборе одна семья: муж, жена и двое детей. Дочь была постарше, а мальчик совсем маленький. То и дело раздавались в шатре этих цыган крики и брань.
Вот как-то раз опять разругалась цыганка со своим мужем.
– Будьте вы прокляты! – кричит она. – Да зачем вы свалились на мою голову?
Да надо было мне за другого замуж пойти. Если бы я ушла от тебя, так и то лучше было бы. А теперь возись с вами, с детьми-чертями, мучайся.
Подходит к цыганке дочь, держит она на руках братишку маленького и говорит матери:
– Зачем ты так, мама? Почему ты, как начнешь ругаться, так и проклинаешь нас? Нет уже сил нам с тобой жить. Вот уйдем в лес и больше к тебе не вернемся.
Усмехнулась цыганка:
– Да как это вы не придете? Куда вы денетесь? Какой вас дьявол возьмет? Никуда вам от матери своей не деться.

Было или нет, но старики говорят, а сама я врать не буду.
Жили цыган с цыганкой в деревне.
И вот случилась такая напасть, что заболел как-то раз муж цыганки и помер.
Совсем мало они прожили вместе, даже одного ребеночка не прижили, однако крепко любили друг друга. Время идет, а цыганка все мужа забыть не может.
Наоборот, с каждым днем все чаще и чаще его вспоминает, совсем, можно сказать, от этой тоски чуть с ума не сошла.
Видит это дело черт и думает: «Дай-ка я к этой цыганке подкачусь, уж больно момент для этого подходящий». Полетел черт в эту деревню и проскочил в трубу – только искры посыпались. Является он к цыганке, с виду точь-в-точь муж ее похороненный. Удивилась поначалу цыганка, испугалась, но потом обрадовалась...
С той поры повадился черт к цыганке летать каждую ночь. Женщина она была красивая, почему бы и не полетать?

Был духов день. Пошли цыганки в деревню гадать да еду выпрашивать.
И вот всем цыганкам не везет, а одной везет да везет, уже и класть еду не во что, а все подают. Заходит цыганка в избу к одной бабе, видит, что живет она бедно, и говорит:
– Слушай, миленькая, я тебе помогу, я тебе так сделаю, что горя знать не будешь. Возьми своим детям пироги, а мне дай корзинку.
Дала ей баба корзинку. Положила цыганка в нее еду и пошла. Встречается она с остальными цыганками: у одной – все, у других – ничего.
– Пора, миленькие, в табор возвращаться, – говорит бойкая цыганка, – а то стемнеет скоро, и мужики напьются. Кто нас через речку перевезет?
– Ай, ай, ай!.. Не можем мы возвращаться с пустыми руками. Совсем ничего не собрали.
– Ладно, – говорит бойкая цыганка, – я сама вам принесу, а вы здесь побудьте.
Обежала она еще полдеревни, набрала еды всякой, раздала ее цыганкам, и пошли они назад, в табор. Перевез их мужик через речку, а дальше надо было лесом идти. Тут-то цыганок вечер и застиг.

Жил цыган, росточка невысокого, волосы курчавые, как каракуль. Ходил он важно, грудь вперед выпятив. Оттого и важничал он, что купцом был на всю округу знаменитым. Немало было и других купцов, но этот был в самом большом почете. Держал он на конюшне шестерку лошадей – три запряжки, имел карету с зеркалами. Богач был. Одного наличного капиталу двенадцать тысяч имел. Но не только по купеческому делу промышлял он. Ходили слухи, что делал он фальшивые деньги, да только пойди докажи.
И был у этого цыгана-купца сын. Красавец! Все окрестные девушки по нему с ума сходили.
А был в этих краях еще один купец – не цыган. Тоже славутный был человек. Одно слово – тысячник. Лавку он имел свою, торговал мукой, хлебом, мануфактурой, кнуты привозил для цыган, хомуты и другую справу для лошадей. И была у этого купца единственная дочь. Была она некрасивой. Только одно достоинство что купеческая дочь. Полюбила она сына цыганского купца, да так полюбила, что на все согласна, а тот, не долго думая, говорит ей:

Жила-была девка. С отцом и матерью жила. Была она у них одна, и жили они в достатке.
Как-то пошла девка рубахи стирать. Вдруг видит: цыган верхом едет, да такой пригожий, что краше не сыскать. Говорит цыган:
– Здравствуй, девка. Где вы стоите?
– А там, неподалеку, – отвечает она. – А ты где?
– Недалеко тут. Иди в шатер, скоро я приду.
Вернулась девка, а цыган следом явился. Привязал коня, вошел в шатер и говорит:
– Здорово, дед!
– Откуда ты явился? – тот спрашивает.
– Цыган я. Менять хожу. Не знаешь ли ты, где здесь меняют?
Дед отвечает:

Жил-был цыган. Много побродил он по свету и столько всякого перевидал, что никого не боялся. Силушка у него была богатырская. Один на один он выходил на медведя и побеждал.
Всадит медведю нож в горло по самую рукоятку – и готов медведь! Но и медведи на нем немало отметин поставили: все тело цыгана было исполосовано рубцами от медвежьих когтей. Был цыган черным, страшным, посмотришь – черт! Одно только – без рогов. Под старость перестал цыган кочевать и поселился в деревне, на самом краю. Боялись его мужики, в дом к нему не ходили, редко когда его родня навещала.
Как-то раз решил старый цыган баньку истопить. Натаскал воды из речки, разжег огонь, сел на полок и начал париться. А время уже к полночи шло. Парится цыган, парится, веничком по бокам да по спине хлещет вдруг слышит: подходит к нему кто-то и говорит:
– А ну-ка подвинься!

Жил-был старик-колдун, и была у него молодая жена-красавица. Вот и забрел в те дальние края цыган-бродяга.
Долго он скитался в поисках счастья, да, видно, не очень-то ему везло: не было у пего ни гроша в кармане, ни лошади, ни телеги с добром. И одно только богатство было у него: красота да ум.
Вот решил этот цыган подзаработать: нанялся он к колдуну в работники, за лошадьми ухаживать и по хозяйству помогать.
День работает, другой, и стал цыган замечать, что жена колдуна на него заглядывается. Да и он влюбился в нее. И все было бы ничего, если бы только колдуна провести можно было.
Но колдун он и есть колдун, от него никуда не скроешься. Не понравилось колдуну, что цыган с его женой заигрывает, и превратил он ее в лошадь да на конюшне поставил. А цыгану велел за ней ухаживать.
– Вот теперь можешь любить ее, сколько хочешь-сказал колдун и ушел.
Плачет цыган, а ничего поделать не может. И вдруг слышит он речь человеческую:

Стоял в лесу цыганский табор.
Жила в этом таборе цыганка. Был у нее один-единственный сын – цыганенок лет двенадцати. Много лет назад потеряла эта цыганка мужа: пошел он как-то раз по цыганскому делу и не вернулся. Решила жена, что погиб ее муж. Однако многие цыгане с пей не соглашались, шел слух в таборе, что продал цыган душу дьяволу.
В одно прекрасное время наезжает в этот табор купец. Стал он по наладкам ходить, с цыганами разговаривать.
Дошла очередь и до этой цыганки. Как увидел купец мальчика-цыганенка, глаза у пего загорелись. А надо сказать, что цыганенок этот был юрким, сильным и смышленым. Вот купец н обращается к матери:
– Отдай мне своего сына.
Все равно живешь ты бедно, а у меня твой сын горя знать не будет. Детей у меня нет, так что после моей смерти все ему достанется. К тому же твой сын не чужой для меня человек, знавал я его отца, в большой дружбе мы были, ведь это я крестил твоего мальчика, так что я кумом тебе прихожусь...
Уговаривал купец цыганку, уговаривал – не уговорил. Рассердился купец, сверкнул глазами, и почуяла цыганка недоброе. И вправду, на следующий день беда приключилась: пошел ее сын в лес и назад не вернулся.

Жила на свете цыганка. Была она такая старая, что уже не могла кочевать, а жила в деревне. Денег у нее не было, а потому ютилась она на чердаке, под самой крышей. Жил вместе со старухой ее сын – дурачок. Каждое утро цыганка побираться ходила: где хлеба выпросит, где погадает. Так и перебивалась. А дурачок дома оставался, в дурацкие игры свои играл. Придет старуха домой да всю провизию, что за день набрала, за окошко вывесит, чтобы ветерком обдувало, а то жарко на чердаке, ни ветерка, того и гляди, хлеб зачерствеет да сало испортится.
А под коньком этого дома свили себе гнездо ласточки. Известное дело, ласточка – птица домовая и для дома священная. Не дай бог кому ласточкино гнездо разорить – жизни в доме не станет. А тут, как на грех, повадились птицы бабкину еду склевывать. Что с птицы взять? Никакого спроса с птицы. Терпела старуха, терпела да не вытерпела. «Как же так, – подумала она, – из последних сил я эту еду добываю, а тут птицы неразумные ее уносят?!» Взяла старуха палку и разорила гнездо ласточек.
На следующее утро, не успела еще старуха уйти в деревню, как на чердак влетела ласточка, упала на землю и в домового превратилась, в человечка маленького. Подходит домовой к старухе и говорит: