Случилось это в Басконии лет этак сто назад. Шли по горной дороге к перевалу, что отделяет страну Францию от страны Испании, двое. Баск по имени Ганис, которого знала вся округа, и прекрасная девушка. И была эта девушка сама Испанская королева. Быстро шли Ганис и Испанская королева, но вот королева остановилась и спросила:
– Ганис, баск Ганис, как я смогу отблагодарить тебя за службу? Хочешь золота, Ганис? Идём со мной в Мадрид, и ты станешь там генералом или камергером...
– Камергером, королева? – улыбнулся Ганис. – Нет, я не могу быть камергером, потому что за дверями вашего двора не увижу вершин Пиренеев. Да и генералом, королева, я не смогу быть. Бой барабана не для моих ушей. Я привык к песне ветра, гор и деревьев. Мне нравится эта музыка, и только эта музыка – мой походный марш. Шерстяной берет баска, королева, дороже мне почестей и власти.
– Ганис, баск Ганис, вот и река, – сказала опять королева. – Высоко стоит в ней вода. И я вижу солдат, Ганис. Они хотят помешать нам.

Осенью пастухи-баски спускаются с гор на зелёные низкие пастбища. И вот однажды забыли они в горной хижине железную решётку для того, чтобы печь лепёшки. А спохватились толь-ко вечером, когда пришло время ужинать. Но идти по горам, да ещё в темноте, никто не решился.
Дело в том, что в эту пору лесной человек Баса-Жан хозяйничает в горах, как хочет. Роста Баса-Жан огромного, будто и не человек вовсе, а столетний дуб. Только вместо мха на теле у него шерсть. Баса-Жан – настоящий хозяин Пиренейских гор. Силы он необыкновенной: целый лес один может выкорчевать, может и гору с места сдвинуть. Ну, люди поэтому с ним встречаться и не хотят. Подальшедержатся. Да разве убережёшься? Баса-Жан-то везде ходит. Слышите, камень с обрыва упал? Это его Баса-Жан сбросил. А это, думаете, дерево к дороге ветви протягивает? Нет, Баса-Жан стоит, думает...

Не так давно это было, да и не так недавно. Жил в деревне под названием Дэв, что стоит на самом берегу Бискайского залива, рыбак по имени Томас. Все бухты, буруны, рифы и мысы по побережью от Альгорты до Биаррица знал он наизусть, с закрытыми глазами мог вести свою лодку, куда хотел. Нрав у него, правда, был крутой, но справедливый. И путешествовал он много, и рыбаком был умелым, но в тот год ему не везло.
Взял тогда Томас в свою команду мальчишку по имени Билинч. И сначала все решили, что это он, Билинч, принёс рыбакам несчастье, но потом поняли: не в Билинче дело. Первыми приходили они на место лова, а в сети их попадала только дохлая рыба. Лодки,что шли рядом, ломились от улова, а Томас с друзьями возвращался домой с пустыми руками. И так продолжалось не день и не два, а все долгие месяцы лова. Ломали голову рыбаки, думали, что стряслось, чем они море разгневали, но придумать ничего не могли.
Так в обидах и несчастьях и весна подошла, последний день лова наступил. Все рыбаки по домам спят, а мальчишка Билинч паруса латает. Последний день. Может, повезёт,думает.

Как повелось на этом свете, жили в одной деревне два погонщика мулов. У каждого было по семь мулов, и работы им хватало. Крестьяне нанимали мулов возить товар на рынок. Вот погонщики и ходили туда-обратно: из деревни – на рынок, с рынка – в деревню. И так круглый год.
Пришёл день, когда два погонщика – Петири и Сокур – поспорили, да так крепко, что решили: кто проиграет, отдаст своих мулов другому. Проспорил Петири Сокуру. Обидно только, что спор честным не был. Но разве докажешь... Выиграл Сокур, и всё тут.
Остался Петири ни с чем. Только голода и холода в достатке. Домой Петири идти боится: как жене с ребятами сказать, что муловпотерял? Мулов нет, – значит, и денег нет, и хлеба нет, и дров нет. Что делать – не знает.
Но всё-таки побрёл Петири в деревню. А по дороге – мост. Решил он под ним заночевать: время-то к вечеру было. Аёг, но никак не уснуть, всё ему обида покоя не даёт.

Много зверей жило в давние времена в Пиренейских горах, и про каждого из них были сложены сказки. Про медведя Арца ты уже сказку знаешь, а теперь послушай новую сказку, про то, как жил в Басконии лис по имени Акериа. Хитрый это и умный зверь, ну да не будем торопиться. Жил Акериа в горах, поживал, и вот пришёл такой день, что случилось ему голодать. Охота, видно, неудачной вышла.
Вот сидит Акериа в кусте терновника – там он обычно у дороги прятался – и думает, что же ему делать, как еды достать, голод утолить. А тут прошёл мимо него пастух. Идёт, макилой – палкой пастушьей помахивает, овец на луг гонит.
– А обед-то мне сам в руки идёт! – воскликнул лис. – Только мне одному его не достать. Надо волка Отсоа найти.
Нашёл и говорит:
– Слушай, Отсоа, не мешало бы нам с тобой подкрепиться. Рядом молоко пропадает, а мы с тобой в тенёчке лежим.
– Ну и что, что я в тенёчке лежу, – обиделся Отсоа. – Я лежу и думаю. Я всегда думаю, когда голоден. И ты меня лучше не учи, как да что, а скажи побыстрее, где молоко стоит. Обедать пора.

Дело было в Истурице. Как уж повелось на свете, жил тут один крестьянин. Плохо жил. С голодом и холодом дружил, а достаток в свой дом никак зазвать не мог.
И вот приходит к нему в полдень сборщик податей.
– Объявляю тебе, – говорит, – что завтра беру весь урожай, что остался на корню в поле. Твоё только то, что дома. Что ночью соберёшь, то – твоё.
Опечалился крестьянин. Обхватил голову руками, что делать, не знает. Да и правда: сколько ему за ночь убрать?
Но вот что крестьянин придумал. Дед его говорил, что если ламиньяков позвать, хлебом и сыром угостить, помочь попросить, то, еслиу них настроение хорошее, помогут.

Есть такие в Басконии существа – ламиньяки, не люди и не нелюди, ламиньяки – одно слово. Ростом они не велики, да такие неуклюжие, что всё время с ними что-нибудь случается: кто руку в двери прищемит, кто о камень споткнётся – с горы упадёт, а кто и вовсе на ровном месте растянется. Родились ламиньяки ещё до того, как появились на земле люди. С людьми жить ла-миньякам неудобно, да с земли не уйти, потому что всё время они что-то на ней забывают. Такая уж у ламиньяков судьба: за какое дело ни примутся, до конца не доделают. Говорить начнут – самые нужные слова забудут, с людьми по-хорошему дело заведут, да обязательно рассорятся.
Ламиньяки живут в Басконии везде, прав-да, любят уголки, где трава повыше и болота есть небольшое. Зелёную ряску, что плавает на болоте, баски до сих пор называют «рубан-ками ламиньяков», и сказки про них тоже вез-де рассказывают.
Лик стоит на краю ущелья, и надо было жителям Лика построить через это ущелье мост.

Есть в Испании сказка, которую рассказывают повсюду, но баски говорят, что именно в их горах это случилось...
Давно, когда, сказать точно нельзя (недаром об этом сложена сказка), основал старый чёрт в Саламанкской пещере, что в Пиренейских горах, школу. Учил он в ней детей бесплатно, только раз в год принимал от родителей подарки. Учеников у него было много, и учил их чёрт хорошо, особенно заклинаниям. Только было у него одно условие: каждый год один ученик в последний день занятий не выходил из пещеры, оставался в лапах «учителя» навсегда.
Вот и выходило, что, если повезёт, выйдешь ты из Саламанкской пещеры живой даучёный, а если нет, то и света белого никогда не увидишь.
В последний день занятий торопились ученики к выходу изо всех сил, но выход из пещеры был узкий, а перед ним стоял чёрт и каждому предлагал: «Останься!» – «Пусть остаётся следующий!» – отвечал ему ученик и опрометью выбегал из пещеры.
Первый выходил, второй невредимым оставался, но последнему обмануть старого чёрта не удавалось. И было так из года в год, много лет.
Нашёлся, однако, один мальчишка, который старого чёрта обманул.

Ты уже знаешь, что было это всё тогда, когда звери ещё разговаривали и люди понимали их язык. Так вот, медведей, волков, лис и других зверей водилось тогда в Пиренеях видимо-невидимо. И у каждого зверя было имя. Волка звали Отсоа, лиса звали Акерйа, а ласточку, что несёт в дом человеку добрую весть, звали Гори-Гори. Правила тогда всеми зверями в горах королева пчёл Эрлеа. Самой мудрой и самой старой была она в Пиренеях, и все звери подчинялись её мудрому слову. И был в те времена такой закон: зверь не трогает человека, который живёт рядом с ним на склонах гор.
«Очень уж человек слаб и глуп! – говорили звери. – Мы не будем нападать на негопервыми, но если он нарушит этот договор, то пусть пеняет на себя самого».
И все звери согласились с этим решением, и горный орёл Чори-Белача – самая справедливая и мудрая птица во всей Басконии, которая всё видит, всё знает и всё помнит, – записал этот закон своими крыльями на листах небесной книги.

Мандиано – так называлась ферма, что стояла недалеко от города Сибура. Жил на ней один лентяй крестьянин. Всё ему было лень делать, но дома у него всего хватало. Крыша была всегда починена, овцы выгнаны, молоко в глиняных кувшинах всегда стояло. Все удивлялись: как же так может быть? Ещё утром трава на лугу за домом стоит выше пояса, а к полудню весь луг скошен, но никто на нём не работал. Там, глядишь, и сено убрано, а хозяин носа из дома не показывал.
Призадумалась и жена этого лентяя. И вот как-то раз в воскресенье, когда муж её из дома уходил, увидела она, что он прячет что-то в жасминовый куст у дома.
Пошла жена посмотреть, нашла в кусте коробочку. Открыла.
Вылетела из коробочки дюжина мух. Вьются вокруг её лица, глаза слепят, в уши жужжат.
– Что же делать? Что же делать? Что же делать? – спрашивают.

Жил, как ведётся в этом мире, один крестьянин. Держал двух волов, овец и ещё кое-что по хозяйству. И вот залезли к нему на двор два вора. Подумали-подумали, что брать, и решили увести с собой волов. Увели они двух волов со двора, а тут и хозяин объявился. Разгневался – сил нет.
– Беги, – кричит подпаску, – верни волов на двор!
Побежал подпасок и назад не вернулся.
– Иди, – говорит тогда хозяин служанке, – верни волов на двор!
Побежала служанка и тоже не вернулась.
А тут уж старое небо сменилось новым. Новое небо – чёрное. Луна, звёзды, ветер на нём хозяйничают. До зари длится властьветров над людьми, над землёй и зверями, и не любят они, когда им перечат, А крестьянин ногами топает, небу кулаками грозит.
Подхватил тогда Трамонтана крестьянина под руки, закрутил его, завертел, с собой унёс.

Ты думаешь, что Луна, которая восходит на новом небе, всегда была такой? Нет. Старые люди в Пиренеях помнят, что не было на ней ни пятнышка, ни тени, светлая, чистая, как только что вымытая тарелка, поднималась она над горами. А в те ночи, когда Луна смотрела во все глаза на Землю, гулял по Пиренеям Северный ветер – Трамонтана. Сердитый это ветер, добра от него не дождёшься: то снегом глаза засыплет, то за шиворот пыли накидает, то с дороги сгонит. И что самое плохое, не терпел Трамонтана, когда его бранят. Что ни делает, всё хорошо, всё ему позволено. И вот однажды дул Трамонтана всю ночь напролёт, овец заморозил, людей в дома загнал, за дровами выйти и то не пускает. Вот и кончилось терпение у одного баска, который жил в деревне недалеко от Полуденного пика. Вышел Пиар – так его звали – за порог, поднял к небу лицо да как начал Трамонтану бранить, чуть не силами помериться зовёт... Услыхал Трамонтана, как бранит его Пиар. Усмехнулся, подхватил смельчака с земли, поднял в небо, заставил прошагать по всем небесным дорогам и довёл его до Луны.
А как добрался Пиар до Луны, тут его Трамонтана и бросил.

Ну, вот как всё было. Как повелось на этом свете, жила в деревне мать с сыном. Бедно было в доме. И пришёл день, когда сын (а его-то и звали Попугайчиком) говорит матери: – Матушка! Пойду я по свету, посмотрю, кто как живёт, и узнаю, на что я гожусь, зачем на свет родился. Мать заплакала, но отпустила сына. Идёт Попугайчик, идёт, много стран прошёл, но нигде не остановился.
Вот пришёл он в большой город и спрашивает, не нужен ли здесь в королевском дворце слуга (в том городе, как водится, стоял королевский дворец). Люди ему говорят:
– Нужен нашему королю садовник. Старого-то на днях схоронили.
Попугайчик обрадовался: знает, мол, как с мотыгой обращаться, а остальному научится. Так и вышло. Научился. А так как был этот Попугайчик и собой хорош, и учтив, то он в королевском дворце так садовником и остался. И всем он там нравился, даже принцесса смотрела, как Попугайчик в саду работает.

Было когда-то в Басконии всё совсем не так, как теперь. Там, где поднимаются сегодня в Пиренеях горные пики, лежали зелёные луга, а там, где глубокие пропасти рассекают горы, текли спокойные реки. И звери тогда разговаривали, и люди их язык понимали. И жили бы в Пиренеях люди, звери и деревья в мире, если бы не поселилась в горах огромная Змея. Тело её извивалось между горных склонов, а хвост мёл землю у самого подножия Пиренейских гор, на берегах французской реки Гаронны.
Змея спала весь год, а когда просыпалась, высовывала свой страшный раздвоенный язык и слизывала им целые селения. Не было от этой Змеи спасения ни людям, ни зверям, ни деревьям, ни цветам! Даже камни стонали от страха! Аюди на землях Басконии разучились радоваться солнцу, играть с детьми и возделывать поля.
- Зачем? - спрашивали они. - Не всё ли равно, что окажется в животе у этой ненасытной твари? Если камни и сухая земля, так ещё и лучше. Может быть, тогда Змея погибнет.