2 часть

Юный город.

Сияло солнце над горами – еще во власти темных снов,
Старик был обогрет лучами, обласкан нежными словами
Веселых юных голосов…
Открыв глаза, он удивился – так солнечно и хорошо…
Вокруг лишь молодые лица, веселый смех потоком лился,
Так радостно, легко, свежо…
Он огляделся, ужас вспомнив, что у обрыва пережил –
Но светом мир вокруг наполнен, и эти солнечные волны
Бальзамом стали для души.
Он сел, и дети загалдели, зовя его наперебой -
В глаза заботливо глядели и с мягкой, ласковой постели
Его тянули за собой.
Он шел за ними, и повсюду встречал лишь юные черты,
Не понимая, что за чудо – и чувствовал тревогу смутно
Среди добра и красоты.
И вот обеденная зала, накрыт для гостя сытный стол.
Здесь молодежь его встречала – подростки, девушки и парни.
Затеяли с ним разговор:

- «Скажи нам, дедушка, откуда пришел ты? И каких вестей
Принес? Сюда добраться трудно – здесь раньше не было гостей…»

- «Вы, милые мои, скажите – где я? И с кем живете вы?
Я взрослых между вас не видел… А сам я с южной стороны –
Я странник, пилигрим: по свету ищу я Господа следы,
И, дав священные обеты, не стриг волос и бороды.
Я повидал другие страны, диковинные города,
Богатые дворцы и замки, отшельнические острова…»

- «Ты путешествовал! Ты знаешь то, что доверено лишь снам…
Мы ничего не знали раньше – так расскажи немного нам…»

Старик задумался, вгляделся в блестящие глаза детей,
Что с неподдельным интересом внимали всей душой и сердцем
Рассказам дальних новостей…

- «Что ж, милые мои ребята, историю вам расскажу,
Что приключилась в старом замке, где я заночевал в грозу –
…С холста, подернутого тленьем, лицо прекрасное глядит,
Но взгляд, как луч преображенья, живым огнем меня пронзит.
Я подойду поближе к раме и разглядеть хочу портрет,
А он следит за мной глазами сквозь паутину сотен лет.
Возможно, то игранье света, воображенье, вспышка, блик –
Но губы, словно для ответа, вдруг приоткрылись в этот миг!
Я замираю, цепенею, мне очень хочется уйти –
Но взгляда отвести не смею и с места не могу сойти…
Портрет же в раме оживает – из кресла женщина встает,
Свой черный локон поправляет и вдруг – по имени зовет!
Она подходит близко к краю, коснуться хочет, увести!
Из сил последних отступаю, шепчу – о Господи, спаси…
И вдруг, под мрачным пыльным сводом шум белых крыльев узнаю –
То птица неземной породы садится на руку мою!
Под светлым взглядом отступает, дряхлеет, превращаясь в тлен,
И в черном пламени сгорает та, что взяла меня в свой плен!
И я спешу за птицей к двери, но, обернувшись вдруг назад,
Ловлю в неистовом смятенье ее живой, зовущий взгляд…»

- «Ой, дедушка, ведь это страшно! Но кто та женщина была?
И, если она так прекрасна, то многих погубить могла…»

- «Да, милые мои, графиня была прекраснее всех дев,
И имя нежное – Эллина, носила, словно солнца свет…
Но зла, завистлива, гневлива, жестока, мстительна, черства
Была, как вишня с черной гнилью, прекрасной девушки душа…
Она любила сеять злобу, вражду среди своей семьи,
Соседей, своего народа – любила распри на крови…
Портрет нашел я в галерее, хозяин замка рассказал,
Что жгут огнем сквозь пыль и тленье ее прекрасные глаза –
Эллина умерла от оспы, портрет же писан до того,
Как пятен сизая короста обезобразила лицо…
Но триста лет назад – доныне тлен черной воли не смирил –
Ее душа живет в картине, завидуя и мстя живым…
Чтобы разрушить злые силы, мы с графом вынесли портрет –
И на могиле у графине сожгли, молясь, чтоб чистый свет
Омыл озлобленную душу, очистил в памяти людей,
Чтоб сон живущих не нарушил зловещий мир живых теней…

- «Ах, дедушка… Какой ты храбрый, ты пережил такой кошмар –
Но не поддался чувству страха, а ведь ты слаб и слишком стар…»

- «Нет, дети – было очень страшно, я вовсе не храбрец, увы…
Но знаю я, все в Божьей власти – жизнь или смерть, и чары, сны…
Я верю, что Господь не бросит того, кто искренней душой
В молитве о спасенье просит – я в вере нахожу покой…
Но вы мне так и не сказали, где я сейчас… и почему
Я лишь детей вокруг встречаю – где взрослые, я не пойму?..»

- «Но мы одни здесь – только Ангел приходит каждый день сюда,
Он ласков… и играет с нами… он с нами был в тот день, когда…
Но… мы не помним, мы забыли… Нет, помним – музыка звала…
В каком-то городе мы жили, но музыка нас увела…
И мы бежали по долинам, на звук мелодии ее,
Она игрою нас манила, она сказала – можно все…
Нам разрешат играть и бегать, есть сладости, когда хотим –
Не будет никаких запретов, мы даже к птицам полетим…
Да! Мы стояли у обрыва – мелодия все вдаль звала,
Но нас от пропасти закрыли два светлых ангельских крыла…
И вот мы здесь, но мы не знаем, что это – небо иль земля…
Мы счастливы, поем, играем – здесь дом, любимые друзья…
Нам, самым старшим, восемнадцать, мы подсчитали – сорок лет
Живем здесь, но не поменялись мы ни на день, здесь время нет…
И мы не помним жизни прежней, родителей, семью и дом,
Имен, названий – безмятежно мы в светлом городе живем…»

Старик молчал в оцепененье, недавний вспоминая страх,
И Циркача в ночном ущелье, когда в безволии смятенья
Увидел тьму в его глазах…
Он вспомнил дивный голос флейты, что обещал покой и сон,
Ночлег и ужин, капли света… Камин, заботливо согретый
Участья дружеским теплом…
И вспомнил сцену у обрыва, зловещий шепот, страшный взор…
Слова, что тайный смысл хранили, неясный, но непримиримый
Противников извечных спор…
Вокруг него светило солнце, играли малыши в саду,
А старшие в заречных плесах ловили рыб сине-белесых,
В воде затеяв чехарду…
Они в неведенье счастливом живут который год подряд…
Но где-то город их родимый, в грехе перед людьми повинный.
Детей любимых ждет назад…
…Три дня минуло незаметно, закат вечерний заалел –
Вдруг в искрах золотого света, благословя детей приветно,
Пресветлый Ангел к ним слетел:

- «Приветствую тебя, Григорий, мне ведом путь твой и дела –
Отринув грех, Господней воле открыл ты душу и уста…
И все, что совершил ты ране, тебя терзает каждый час –
Раскаянье твое слезами сочится из уставших глаз…
Ты искупаешь покаяньем по воле собственной своей
Свои грехи… Ты утешаешь участьем страждущих людей –
И внял Господь твоим молитвам, отныне прощена душа,
Что милосердию открыта, истоку света и добра.
Не сокрушайся сердцем боле, Господь очистил грех и чад,
Что ты избрал когда-то долей, и все, в чем был ты виноват…
Иди же с миром – там в долине тебя ждет дом, цветущий сад,
Они навек твои отныне – я проведу тебя назад.
Но если все, что ты здесь видел, тревожит состраданьем грудь,
Решишь помочь их горькой жизни – то ступишь на тернистый путь!
Я расскажу тебе, как Город за тяжкий грех наказан был,
Наказан дьявольскою волей - за жадность и обман над ним…

Уважаемый читатель, мы заметили, что Вы зашли как гость. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.