Знай, в ожиданьи краха,
Что нет страшнее -- Страха!
И истинно вздохнёшь легко,
И истина – не плаха!
Памяти Рузвельта


За преступленье страшное,
(Уж шла молва о нём),
Предвидел казнь ужасную
Повинный, он под стражею
Предстал пред королём.

Друзья не раз познАются в беде…
Не нужно рая рыбке, что в воде.
Уж взгляд иной у рыбки той,
Лишь окажись она… в сковороде!
"Эти забавные Рубаи"

Коль в голове – Бардак вершит
И таракан на таракане,
Не пребывайте же в обмане,
Что, кто-то, всё за вас решит!

Корове с добрыми глазами
Пожаловалась вдруг свинья:

«Не понимаю и не знаю –
Ну отчего ж несчастна я?
Не бессердечны эти люди,
Уж, коль тебя они так любят,
Но, почему-то, не меня?!

Коль к знаниям внучёк стремился
И к мудрости, как таковой,
Индеец, истиной одной,
С любимым внуком поделился.

Поведал дед, что в человеке –
Борьба матёрых двух волков.
Один – за доброту на свете,
Другой – за царствие грехов!

-- Ответьте на пустяк:
Скажите лишь -- кто Вы,
Я назову – кто друг!
Но не пойму никак --
Откуда вдруг испуг?

Завидует змея верблюду,
Что, мол, Корабль Пустыни, тут.
Ползучей гадиною, люди,
Её, иначе, не зовут!

Никак не обретёт покой
И вскоре усомнился,
Что под счастливою Звездой,
Однако, он родился.

На королевской кухне, как-то,
Смеялся старый шут до слёз.
От мясника и до кухарки --
Витал интригою вопрос:

Кто же объектом смеха стал,
Всеми любимого шута,
Коль тот, не закрывая рта,
Без остановки хохотал?

ХОЛОП-- Аллё-о! Не в прачечную ли я попала?
-- АЛО! В херачечной ты нас застала!
-- «Нас»?! Что я слышу! Боже мой!
Никак, Вы – Николай второй?

СПОР С ЖЕСпросили как-то мудреца --
Как, с женщиною споря,
Остаться правым до конца,
Ведь в том слаба и воля?НЩИНОЙ

Явилась к Господу вдруг Тьма
И, жалуясь, сказала:
«Наверно, Свет сошёл с ума,
Стремясь, чтоб тьмы не стало!

Всё время притесняет тьму
И тем, мне жить мешает!

Директор крупной, знатной фирмы,
Двух безработных ожидал...
Пред самою постойкой «смирно»,
Им секретарь совет свой дал:

«Вы только вида не подайте,
Дабы не гнали вас взашей,
Что вдруг заметили, но знайте:
У шефа – вовсе нет ушей!»

Из кипятка – морковь, яйцо и кофе...
Морковь мягка, скушна, ей впору охать...
Яйцо -- крепыш и хрупкость позабыта...
А кофе, кофе, в чашке что налито –
Вдруг аромат, что не был в кипятке,
Нет твёрдости той, что держал в руке…
Безликость жидкости изменена
И жизнь сама вновь красками полна…

Сказать о доме, что он был старым, значило бы сделать его моложе лет, этак, на сто пятьдесят - двести. Он был не просто старым. Очень старым. Почерневший от времени сруб из лиственницы не боялся ничего. Ни дождя, ни снега, ни жары, ни морозов. Ничего, кроме огня. Он стоял здесь уже не первый век. Только окна были помоложе, потому что позже их расширили и поставили новые рамы со стеклами. Раньше стекол не было. Однако, от этого в доме стало ненамного светлее, потому что деревья, стоящие вокруг дома, пропускали не слишком много света. Вокруг была тайга.
Ступени, истертые несколькими поколениями людей, уже дважды меняли. Сам дом, как бы врос в землю и покрылся мхом у основания, но от этого казался еще прочнее и надежней. Сейчас в доме никто не жил. Точнее, почти никто.