Говорят, в глубокой древности куропатка, как и другие птицы, улетала зимовать в южные страны. Но летала она плохо, постоянно садилась отдыхать и тем самым задерживала на перелёте других птиц. Птицам это, понятное дело, не понравилось, и однажды осенью они не взяли её с собой на юг. Куропатка осталась зимовать здесь.
Весной, когда птицы вернулись, они увидели, что куропатка за зиму не только не отощала, а даже разжирела. И опереньем стала нарядней, обулась в тёплые камусы. Завидев своих вероломных друзей, она пропела:

Однажды лошадь паслась на большой зелёной поляне. Хорошая попалась поляна: было на ней лошади и привольно, и сытно.
Но как-то заявился туда красавец олень. Видит, поляна просторная, травы на ней много - и лошади, и ему хватит. И решил олень остаться там насовсем.
Лошади это не понравилось. Она хотела пастись на облюбованной поляне одна. Но как прогнать оленя, она не знала. Тогда лошадь обратилась за советом и помощью к человеку.

 

В старину был бедный человек по имени Савва, занимавшийся ружейной охотой. Однажды весной, когда только начали прилетать птицы, этот человек убил одного гуся. «Какой мне прок от него», — подумал он и отнёс этого гуся своему богатому соседу. Хозяин был очень доволен, даже обрадовался.
Он слышал и раньше, что Савву считают разумным человеком и хорошим охотником. Чтобы самому проверить это, он сказал: «Принеся этого гуся, ты обрадовал меня. Ты сам знаешь: у меня есть старуха, двое сыновей, две дочери. Вот нас шестеро человек, а как нам поделить и съесть гуся, чтоб никому не было обидно?

 

На могучей раскидистой иве высиживала своих птенцоз птица Текэй. И на ту пору заявилась в эти места рыжая лиса. Подошла к иве, подняла морду вверх и сказала:
- Птица Текэй, снесшая четыре яйца, если ты не хочешь, чтобы я измяла зубами твою сугробистую зимой поляну, не изгрызла твою тучную летом долину, не свалила твою старую раскидистую иву, спусти мне одно яйцо.
Птице Текэй, снесшей четыре яйца, жалко было расставаться со своим сокровищем, да что делать. Поплакала-поплакала она и спустила яйцо. Лиса его тут же съела - только скорлупа у нее в зубах хрустнула - и ушла.

 

В старые времена жил-был одинокий бедняк. Единственным богатством его была старая юрта. А из хозяйственной утвари был у него жернов. Когда он ударял лопаткой по жернову, он получал из жернова разную вкусную пищу.
На расстоянии одной версты от него жил богатый старик. Этот старик очень завидовал его жернову. Однажды он послал своих детей к Онгёй Бётюку, поручив им передать, что даст половину своего богатства за жернов.
Дети пришли к Онгёй Бётюку. Онгёй Бётюк спросил их:
- Голубчики, по какой надобности вы пришли? Затем он ударил лопаткой по жернову и вынул из жернова сладости. Дети сказали:
- Живем мы хорошо. Наш отец поручил нам передать вот что: ты хороший приятель нашего отца с давних пор, поэтому ты должен исполнить его желание - отдать ему свой жернов, а он тебе за это отдаст половину своего богатства.
Онгёй Бётюк все это выслушал и сказал:

 

Жили-были старик со старухой. Жили бедно, всё их богатство составлял один-единственный Пегий бык.
Был у стариков сын по имени От Сагынньах - Травяная Доха. Само имя за себя говорит: в богатой семье ребёнка так не назовут, там дети носят шубу из меха, а не из травы.
Мальчик не успел достигнуть совершеннолетия, как старые родители его умерли. Явился сосед Харах Хаан и вместе с Пегим быком забрал оставшегося сиротой От Сагынньаха к себе.
Едва успел От Сагынньах переступить порог чужого дома, как его хозяин сказал:

 

Жила-была маленькая старушка Бяйбярикян. Всё её богатство состояло из пяти дойных коров, и соседи её так и звали: старушка Бяйбярикян с пятью коровами. Коровы поили её молоком, давали ей масло и сметану. Тем старушка и жила.
Однажды летним утром пошла старушка Бяйбярикян в поле проведать своих коров. На поле она увидала необыкновенную хвощ-травинку с пятью отростками. Старушка Бяйбярикян бережно, не сломав ни одного отростка, не повредив ни одного корешка, выкопала хвощинку, принесла в юрту и положила под одеяло на подушку.
Пришло время доить коров. Старушка Бяйбярикян вышла из юрты, взяла подойник. Но только первые струйки молока зазвенели о дно подойника - в юрте зазвенели колокольчики-бубенчики и раздался стук упавшего напёрстка. Разлив молоко, старушка поспешила в юрту.

На зелёной мураве, около речки быстротечной, среди белых берёзок стоял ветхий домик. В этом домике жили старик со старухой. С малого возраста, не разгибая спины, трудились они для скупого и жадного богача Хара-Хаана. Богач Хара-Хаан был похож на огромного паука: если кто по нужде непредвиденной попадал в его сети, он не выпускал его до самой смерти.
На старости лет старуха совсем уже перестала двигаться. Тогда Хара-Хаан заставил старика трудиться за двоих. Но горевали старики не от тяжёлой работы, а оттого, что нет у них детей, которые продлили бы их род.

 

Много лет тому назад жил, говорят, один старик с сыном. Жена старика умерла давно. Парень был неумным, но смелым и сильным человеком.
Однажды старик, оставив сына дома, отправился вниз по реке, возле которой он жил. Шёл он и пришёл к людям. Их ураса (старинное жилище якутов) стройно возвышалась на верхушке холма. Старик спустился с того животного, на котором ехал, и вошёл в урасу. Здесь сидел один старик с дочерью. Зашёл он в урасу, снял рукавицы и шапку.
- Домашние, здравствуйте!

 

Лягушки в тундре жить не захотели. Поселились в таёжном болоте и стали считать себя хозяевами тайги. Деревьев они, правда, не видят, в моховых озерках, в топях гнилых свою жизнь проводят. Но кажется им, в этих топях, в этих болотищах только и можно жить. Что там, за осокой, за кочками?
"Ничего там нет! - думают лягушки.- Конец болота, конец света. Что ещё может быть, кроме наших кочек? Не может ничего быть! Какие ещё песни могут быть, кроме нашего кваканья? Уж не птичья ли болтовня?"
Так говорили лягушки.
А одна, самая хвастливая, вылезла весной на верхушку самой большой кочки, увидела своё отражение в луже стоячей воды и заквакала: