Варя Полоцкая сегодня пришла из школы расстроенная: ей поставили за диктант четыре. Но что самое обидное: она не сделала в диктанте ни единой ошибки! Просто она так пишет букву «о», соединяя ее крючочком снизу, а не сверху или посередине. И вот учительница решила, что Варина «о» с крючочком не «о», а буква «а» и без крючочка. Ну не могла Варя написать слово «коряга» через «а», не могла, да любому троечнику ясно, что это слово пишется через «о». И как она ни пыталась доказать это учительнице, та даже слушать ее не захотела. И вот ей, круглой отличнице, ставят за полугодие четверку по русскому языку – это ж форменное безобразие, величайшая несправедливость и вообще...
Мама выслушала ее жалобы в этот раз как-то рассеянно, вполуха, только развела руками: «Ох, дочка, ты на своем веку еще столько несправедливости встретишь... Ну четверка и что?.. Что она будет значить для тебя лет эдак через двадцать?»

Ненавижу сумрак! Ненавижу! Хоть дядя Сок и говорит, что ненависть – чувство нехорошее, но я все равно ненавижу! И буду ненавидеть всегда! Я люблю свет! Много света! Люблю всходящее утреннее солнце, люблю утреннюю зарю, люблю голубое чистое полуденное небо, люблю даже грустное заходящее солнце. Ведь закатный свет – тоже свет! Я и лунный фальшивый полусвет научился ценить только здесь. Ведь в этом месте, где я сейчас, нет даже лунного отблеска: всегда и везде сумрак. Можно сколь угодно наблюдать за небом – если можно назвать небом это окружающее пространство – оно не изменится. Да и не небо это вовсе. Это просто фон (так сказал дядя Сок и я с ним полностью согласен), причем фон, про который забыли. Здесь нет верха и нет низа, потому что все обитатели этого мира как бы парят в нем, в чем, поверьте, нет ничего привлекательного. И времени здесь нет. «Здесь безвременье», – говорит дядя Сок.

Девочка Оля глотала от обиды слезы: все ее сверстники катаются сейчас на санках с гор, скользят на коньках по катку, совершают лыжные прогулки по утреннему лесу; да и просто – прыгают через скакалки дома, ходят друг к другу в гости, пьют чай с конфетами, и только она – девочка Оля – сидит дома. Вернее, лежит в кровати и никуда не выходит. А ее пичкают ужасно горькими лекарствами, колют ужасно больными уколами, грозятся положить в больницу на операцию. Девочка Оля болеет, поэтому глотает от обиды слезы и ждет, когда эта проклятая болезнь уберется от нее подальше.
Оля боится, сама не знает чего, на душе тоска и обида. Как будто кто-то невидимый и жуткий нарочно хочет убить ее, и защиты не найти. И что этот невидимка сейчас где-то рядом, выжидает удобного случая. Вдруг из самого дальнего угла стала надвигаться непонятная странная тень, даже не тень, а тьма, которая кусочек за кусочком «съедала» комнату, и все «съеденные» предметы, несмотря на наступившее солнечное утро, разглядеть было невозможно. Оля хотела закричать, но крик застрял в горле, и ей оставалось только наблюдать, как тьма подползает к ней все ближе и ближе. Но неожиданно из окна прилетел солнечный лучик, преградив грозной тени путь к Олиной кроватке.