Что они нашли за потайной дверью.

Пока Карабас Барабас катался, как бешеный, и рвал на себе бороду, Буратино впереди, а за ним Мальвина, Пьеро, Артемон и — последним — папа Карло спускались по крутой каменной лестнице в подземелье.
Папа Карло держал огарок свечи. Ее колеблющийся огонек отбрасывал от Артемоновой лохматой головы или от протянутой руки Пьеро большие тени, но не мог осветить темноты, куда спускалась лестница.
Мальвина, чтобы не зареветь от страха, щипала себя за уши.
Пьеро, — как всегда, ни к селу ни к городу, — бормотал стишки:

Как Ваня в чертячьей бане попарился, и как Упой с Ужором попили вволю да пожрали.

Яван и сподвижники его ратные остались на арене одни стоять. Никого из публики или участников недавних боёв на площади вскоре не осталось – даже те, кому крепко досталось, и те куда-то пропали, как словно там вовсе и не бывали. Яванцы тогда живо в круг собралися и о дальнейшем бытии засовещалися, как вдруг позади них тихое покашливание раздалось. Яваха назад оглянулся, а это тот самый гибкий чёрт, оказывается, кашлял, который до того возле Борьяны ошивался и её информированием занимался.
–К вашим услугам, господин Яван! – вежливо герою нашему поклонившись скособоченно, запел он медовеньким голосочком. – Меня, для вашего высокого сведения, Ужавлом зовут! Надзырь Ужавл, если хотите… Можете мною, по вашему усмотрению располагать – от меня не убудет: ни в чём отказу вам не будет. Хе-хе-хе…

- Алло, герцог, - говорил Порось, прижимая мобильник к уху. – У нас хорошие новости. – Он сидел за столом Шамана, в его кабинете, положив ноги на столешницу. – Ключи почти что нашлись.
- Почти?! – переспросил дьявол. – Вы ещё их не забрали?!
Хозяин в чёрном клетчатом халате стоял в своей бильярдной, с кием в руке.
- Уже скоро заберём, - заверил Порось. – Благодаря счастливой случайности мы нашли ресторацию, где Санёк имел встречу с жидком. Этот жид – племянник одного антиквара по имени Соломон. Так вот, ключи находятся у Соломона.
- Ни хрена не пойму, - недоумевал дьявол. – Мою наколку, сказанную Хрыщу насчёт Соломона и ресторации, ты называешь счастливой случайностью?!
- Вы что-то путаете, - произнёс Пороська беспечно. – Вы, герцог, ничего не говорили Хрыщу о том, что только что сказали.

Новый кукольный театр дает первое представление.

Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь. Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плетки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешептывались в кладовой, вися на гвоздях.
С утра не было продано ни одного билета в театр. Да и кто пошел бы смотреть у Карабаса Барабаса скучные пьесы и голодных, оборванных актеров!
На городской башне часы пробили шесть. Карабас Барабас мрачно побрел в зрительный зал, — пусто.
— Черт бы побрал всех почтеннейших зрителей, — проворчал он и вышел на улицу. Выйдя, взглянул, моргнул и разинул рот так, что туда без труда могла бы влететь ворона.

Как впервой коварный Двавл Ваньку сходу охмурял.

–Ну дела-а! – воскликнул Буривой, в каком-то изнеможении даже в кресло опускаясь. – И нагнал же на меня страху этот гадский царь! Упаси боже какой крутой-то! Я уж было думал, что каюк нам пришёл – ан нет, ещё повоюем...
–Пустяки, дядя Буривой, – ему Ваня отвечает. –Бывает. Смелый хоть и боится, а всё равно в дело годится. У меня у самого по спине холодом сквозануло, когда его величество в мою сторону молнии свои метнул. Умеет, тать, себя преподать – и впрямь ведь велик, нечего сказать. Ну, да слава те Ра, и твоей, Батя, силе – Ра ведь сила и не таких крутых косила!
–А-а!.. – махнув рукою, Ванька добавил. – Чего-то я вдруг оголодал. Это меня наверное Черняк напугал. Пожрать хоцца – прямо неймётся!
Да за столик усаживавется и, невзирая на пылищу осаживающуюся, за кашу недоеденную принимается. Другие тоже вкруг стола сели, кой-чего со скатёрки хлебосольной поели, а Упой с Ужором – странное дело! – отказываются...

Тёмная иномарка мчалась по Новосибирску.
- И как житуха в монастыре? – спрашивал пассажира седоватый водитель лет 55-ти, в кожаной кепке.
- Ничего… - тонким голосом отвечал наш знакомый Сергий, сидящий на переднем сиденье. - Только некоторые пользуются своим служебным положением!
- Такое везде… - усмехнулся шофёр. – Пока существуют начальники, будет служебное положение. – Он мельком глянул на инока. – А сейчас куда, домой на побывку?
- Нет, я возвращаюсь в мир! - ответствовал Сергий, глядя по сторонам. – Пойду служить в Кафедральный Собор… здесь, в городе… Буду там петь!
- А чего в монахи ходил?
- Захотел лёгкой жизни! - честно ответил Сергий. – Остановите тут, пожалуйста…
Машина прижалась к бордюру.

Детей у родителей не отнимают!

Пилукка, доведенный до крайней нищеты поведением своего необыкновенного сына, ломал себе голову над тем, как уплатить Чичетти долги.
Надо, однако, сказать, что Чичетти возненавидел Пилукку не столько за нанесённые убытки, сколько от зависти. Ему очень понравился механический мальчик. «Ах, если бы он был мой, — думал владелец универмага, — вот бы я разбогател! Но я всё равно доберусь до него, чего бы это мне ни стоило».
И каждый день он прогуливался возле дома учёного, чтобы посмотреть на механического мальчика, и, потирая руки, мечтал о том, как он заберёт себе Гвоздика, если только Пилукка не заплатит ему в срок все долги.

Гвоздик не находит в цирке Перлину, зато находит работу.

Гвоздик собирался войти в цирк, но навстречу ему хлынул поток публики: спектакль был окончен. Повиснув на фонаре, железный мальчик принялся осматривать толпу, в надежде увидеть Перлину. Но вот все зрители вышли, униформисты заперли двери, а Перлины нигде не было.
«Может быть, она осталась там?» — мелькнуло в голове Гвоздика. Это была последняя надежда. Желая окончательно убедиться в своём предположении, он нырнул под тент — огромный парусиновый навес — и очутился в цирке.
Но что это? Наездники, акробаты, клоуны, униформисты — все бежали, унося кто стул, кто подпорки для тента, а кто, схватив за уздечку, тащил за собой лошадь. Но не подумайте, что это был грабёж! Просто разбирали цирк в связи с переездом в другой город.
Гвоздик, оставаясь незамеченным, вертелся среди загримированных и одетых самым странным образом людей; глазами он искал Перлину.