2 глава

Что видела и чему научилась первая мышь во время своего путешествия.

 

- Когда я отправилась странствовать по белу свету, - начала мышка, - я, как и многие мои сверстницы, воображала, что давно уже разжевала и проглотила всю земную премудрость. Но жизнь показала мне, что я жестоко заблуждалась, и понадобился целый год и один день, чтобы постичь истину. Я отправилась на север и сначала плыла морем на большом корабле. Мне говорили, что коки должны быть изобретательны, однако нашему коку, по-видимому, не было в этом ровно никакой нужды: корабельные трюмы ломились от корейки, солонины и прекрасной заплесневелой муки. Жилось мне восхитительно, ничего не скажешь. Но посудите сами - могла ли я там научиться варить суп из колбасной палочки? Много дней и ночей мы все плыли и плыли, нас качало и заливало волнами; но в конце концов корабль все-таки прибыл в далекий северный порт, и я выбралась на берег.
Ах, как все это странно: уехать из родного уголка, сесть на корабль, который вскоре становится для тебя родным уголком, и вдруг очутиться за сотни миль от родины, в совершенно незнакомой стране! Меня обступили дремучие леса, еловые и березовые, и как ужасно они пахли! Невыносимо! Дикие травы издавали такой пряный запах, что я все чихала и чихала и думала про колбасу. А огромные лесные озера! Подойдешь поближе к воде - она кажется прозрачной, как хрусталь; а отойдешь подальше - и вот уже она темна, как чернила. В озерах плавали белые лебеди; они держались на воде так неподвижно, что сначала я приняла их за пену, но потом, увидев, как они летают и ходят, сразу поняла, что это птицы; они ведь из гусиного племени, по походке видно, а от родни своей не отречешься! И я поспешила отыскать свою собственную родню - лесных и полевых мышей, хотя они, сказать правду, мало что смыслят по части угощения, а я только за этим и поехала-то в чужие края. Когда здесь услышали о том, что из колбасной палочки можно сварить суп - а разговор об этом пошел по всему лесу, - всем это показалось невозможным, ну а мне-то откуда было знать, что я в ту же ночь буду посвящена в тайну супа из колбасной палочки.
Вот несколько эльфов подошли ко мне, и самый знатный сказал, указывая на мою колбасную палочку:
"Это как раз то, что нам нужно. Конец заострен превосходно!"
И чем дольше он смотрел на мой дорожный посох, тем больше восторгался им.
"Я, пожалуй, могу одолжить его вам на время, но не навсегда", - сказала я.
"Ну конечно, не навсегда, только на время!" - закричали все, выхватили у меня колбасную палочку и пустились с ней, приплясывая, прямо к тому месту, где зеленел нежный мох; там ее и установили. Эльфам, видно, тоже хотелось иметь свой майский шест, а моя колбасная палочка так подошла им, как будто ее сделали по заказу. Они тут же принялись ее наряжать и убрали на славу. Вот это, скажу вам, было зрелище!
Крошечные паучки обвили шест золотыми нитями и украсили развевающимися флагами и прозрачными тканями. Ткань была такая тонкая и при лунном свете сияла такой ослепительной белизной, что у меня в глазах зарябило. Потом эльфы собрали с крыльев бабочек разноцветную пыльцу и посыпали ею белую ткань, и в тот же миг на ней засверкали тысячи цветов и алмазов. Теперь мою колбасную палочку и узнать было нельзя - другого такого майского шеста, наверное, в целом мире не было!
Тут, словно из-под земли, появилась несметная толпа эльфов. На них не было никакой одежды, но мне они казались еще более красивыми, чем самые нарядные из одетых. Меня тоже пригласили взглянуть на все это великолепие, но только издали, потому что я слишком велика.
"Да так, как мы это только что делали, - сказал с улыбкой самый знатный эльф. - Ты сама все видела, но вряд ли даже узнала свою колбасную палочку".
"Ах, вот о чем они говорят", - подумала я и рассказала им все начистоту: зачем я отправилась путешествовать и чего ждут от меня на родине.
"Ну скажите, - закончила я свой рассказ, - какой будет прок мышиному царю и всему нашему великому государству от того, что я видела все эти чудеса? Ведь не могу же я вытряхнуть их из колбасной палочки и сказать: "Вот палочка, а вот суп!" Таким блюдом не насытишься, разве что после обеда".
Тогда эльф провел своим крошечным пальчиком по лепесткам голубой фиалки, потом дотронулся до колбасной палочки и сказал:
"Смотри! Я прикасаюсь к ней, а когда ты вернешься во дворец мышиного царя, прикоснись этим своим дорожным посохом к теплой царской груди - и тотчас на посохе расцветут фиалки, хотя бы на дворе была самая лютая стужа. Значит, ты вернешься домой не с пустыми руками. А вот тебе и еще кое-что".
Но прежде чем мышка показала это "кое-что", она дотронулась палочкой до теплой груди мышиного царя - и действительно, в тот же миг на палочке вырос прелестный букет фиалок. Они так благоухали, что мышиный царь приказал нескольким мышам, стоявшим поближе к очагу, сунуть хвосты в огонь, чтобы покурить в комнате паленой шерстью: ведь мыши не любят запаха фиалок, для их тонкого обоняния он невыносим.
- А что еще дал тебе эльф? - спросил мышиный царь.
- Ах, - ответила маленькая мышка, - просто он научил меня одному фокусу.
Тут она повернула колбасную палочку - и все цветы мгновенно исчезли. Теперь мышка держала в лапе простую палочку и, как дирижер поднимая ее над головой, говорила:
- "Фиалки услаждают наше зрение, обоняние и осязание, - сказал эльф,
- но ведь остаются еще вкус и слух".
Мышка начала дирижировать, и в тот же миг послышалась музыка, однако совсем не похожая на ту, которая звучала в лесу на празднике эльфов: эта музыка сразу напомнила всем о шумах в обыкновенной кухне. Вот это был концерт так концерт! Он начался внезапно - словно ветер вдруг завыл во всех дымоходах сразу; во всех котлах и горшках вдруг закипела вода и, шипя, полилась через край, а кочерга застучала по медному котлу. Потом столь же внезапно наступила тишина: слышалось лишь глухое бормотанье чайника, такое странное, что нельзя было понять, закипает он или его только что поставили. В маленьком горшке клокотала вода, и в большом тоже, - и они клокотали, не обращая ни малейшего внимания друг на друга, словно обезумели. А мышка размахивала своей палочкой все быстрее и быстрее. Вода в котлах клокотала, шипела и пенилась, ветер дико завывал, а труба гудела: у-у-у! Мышке стало так страшно, что она даже выронила палочку.
- Вот так суп! - воскликнул мышиный царь. - А что будет на второе?
- Это все, - ответила мышка и присела.
- Ну и хватит, - решил мышиный царь. - Послушаем теперь, что скажет вторая мышь.