О том, как в банке произошла драка почище, чем в любом приключенческом кинофильме.

Актёры во весь опор помчались к банку; они ехали — кто на лошади, кто на верблюде, кто на слоне. Тем временем Гвоздик, повинуясь воле доктора Каппы, взламывал в банке двери, несгораемые шкафы и сейфы, а Джо Косой Глаз и остальные бандиты шайки Тек-Тек набивали карманы деньгами.
— Вот это называется работёнка! — приговаривал Джо. — Загребай золото лопатой — и никаких забот. — Но не успел он закончить фразу, как в банк верхом на верблюде ворвался Ридарелло.
— Стой, Гвоздик, — закричал он, — не помогай этим разбойникам!
Однако Гвоздик, подчиняясь воле доктора Каппы, злобно ухмыльнулся и дал клоуну такого пинка, что бедняжка совершил тройное сальто мортале.

Инспектор Дальновидный не видит дальше своего носа.

Вырвавшись от бандитов, Гвоздик вернулся в цирк и по-прежнему занял место укротителя. Мустаккио так и не удалось явиться перед публикой в роли укротителя.
Однако Мустаккио не хотел сдаваться. Как и все злые люди, он был упрям. Глядя на Гвоздика, который под несмолкаемые аплодисменты зрителей выступал на арене, бывший укротитель, снова одетый в скромный костюм униформиста, потрясал кулаками:
— Или он, или я! Я уничтожу его раз и навсегда! А если не добьюсь своего, пусть мне отрежут усы! — Ужасная угроза.
Ведь Мустаккио дорожил своими усами больше, чем самой жизнью. Оп-ля, которая стояла рядом с ним и слышала эти слова, задрожала от страха. Она была не то чтобы злой, а скорее капризной, и теперь раскаивалась в том, что причинила Гвоздику столько горя.

Гвоздик, скрываясь от Дальновидного, заболевает. Перлина старается вылечить своего друга и тоже сильно заболевает.

Как мы уже сказали, неся Перлину на плечах, Гвоздик шагал по грудь в воде. Он прошёл несколько километров по акведуку и когда, наконец, выбрался из него через железный люк, то был уже далеко за пределами города, среди полей. Поблизости лежала деревня, где вместо домов стояли какие-то странные лачужки.
— Пойдём туда, — сказала Перлина, беспокоясь за своего друга. — Там я найду тряпки, чтобы протереть тебя, и масло, чтобы смазать тебя… иначе ты заржавеешь!
Лачужки, построенные из картона, жестянок и тростника, держались каким-то чудом; чтобы ветер не повалил стен, жители привязали их верёвками к деревянным колышкам.

Нищий с рыжими усами.

Жители деревни помогли Гвоздику чудесно замаскироваться. Из лоскутков Бамбо сшил ему костюм, длинный, до пят. Старушка, бывшая парикмахерша, сделала железному мальчику рыжий парик из кукурузной соломы. Гвоздик приклеил себе пышные усы, которые закрыли ему почти всё лицо.
— Ап-чхи! Счастливого пути! — чихнула ему вслед Перлина. — Всего, всего!..
Переодетый, путаясь в длинной одежде, Гвоздик явился в город, чтобы любой ценой достать нужное лекарство. Но с первых же шагов остановился как вкопанный: на белой стене он увидел свой собственный портрет в натуральную величину, а под ним слова:
«Гвоздик, опасный бандит.
Кто найдёт его, получит премию в один миллион».

Арест Гвоздика.

— Вы все арестованы! — закричал инспектор Дальновидный с высоты своего грузовика.
Бедняки столпились вокруг Гвоздика, чтобы спрятать его за своими спинами, и с усмешкой глядели на инспектора.
— Вы что же, построите для нас отдельную тюрьму? Наконец-то у нас будет дом с настоящими стенами! — сказал один старичок, торговец горячими каштанами.
— Я вас всех арестую, — продолжал Дальновидный, — если вы мне сейчас же не выдадите Гвоздика. Он украл кассу цирка, и его будут судить по закону.
Тут раздался голос Перлины (от лекарства ей сразу стало лучше).
— Гвоздик не вор! Он самый лучший мальчик в мире!

Суд, приговор и счастливый конец.

Закованный в цепи Гвоздик предстал перед судом. Судьи, в париках, закутанные в судейские тоги, дремали в мягких креслах.
Прищурив глаз и удерживая зевоту, председатель спросил:
— В чём обвиняется подсудимый?
— Этот человек украл кассу цирка! — гаркнул в ответ Дальновидный. — Осудите его!
От такого крика председатель окончательно проснулся, почесал себе голову под париком и спросил:
— Как, разве эта «штука» — человек? Я никогда ещё не видел таких людей.
— По-моему, это машина… — осмелился произнести секретарь, водрузив себе на нос пару огромных очков.
Но прокурор — он считал себя великим учёным — перелистал толстую книгу, с которой никогда не расставался, и с уверенностью заявил: